Нежна и опасна - стр. 75

Мне бы­ло трид­цать лет, ког­да я уви­дел Ка­тю, а ей — все­го во­сем­надцать. Она за­кон­чи­ла шко­лу и тор­го­вала ры­бой, гри­бами и яго­дами на трас­се. Я каж­дый день что-ни­будь у неё по­купал, по­ка од­нажды она не ска­зала: «Се­рёжа, я знаю, за­чем ты сю­да хо­дишь». Я спро­сил: «За­чем?», — а она от­ве­тила: «Что­бы на ме­ня пос­мотреть, по­тому что ник­то из мес­тных не ста­нет по­купать ры­бу, ко­торую мож­но бес­плат­но пой­мать в озе­ре». Я по­нял, что она пра­ва, и пе­рес­тал хо­дить. Я был же­нат, у ме­ня был сын де­сяти лет. Я не хо­тел раз­ру­шать семью.

Я про­дер­жался две не­дели, а по­том сно­ва по­шёл к Ка­те. В тот раз она про­дава­ла чер­ни­ку в ба­ноч­ке и вя­леную плот­ву. Я спро­сил: «А ты раз­ве не лю­бишь чер­ни­ку?». Она ска­зала, что лю­бит, но яго­ды в ле­су ма­ло и вся идёт на про­дажу. Это был де­вянос­то вось­мой год. Все пы­тались как-то вы­жить. Тог­да я ку­пил у неё чер­ни­ку и по­дарил ей. Ска­зал, пусть съ­ест всю ба­ноч­ку на мо­их гла­зах. Я сел на обо­чину шос­се и смот­рел, как она кла­дёт в рот по од­ной ягод­ке и жму­рит­ся от удо­воль­ствия. По­том она бро­сила свой при­лавок и се­ла ря­дом со мной на тра­ву. Выт­ряхну­ла из бан­ки пос­ледние яго­ды и про­тяну­ла мне: «Поп­ро­буй, Се­рёжа, она та­кая слад­кая». Я взял Ка­тину ру­ку и на­чал есть гу­бами с ла­дони. А по­том ос­ме­лил­ся и по­цело­вал за­пач­канные со­ком паль­цы, а по­том по­цело­вал Ка­тю в гу­бы, и она ме­ня не от­тол­кну­ла. Мы си­дели на обо­чине в жар­кий лет­ний день и це­лова­лись це­лый час, и ни од­на ма­шина не про­еха­ла ми­мо нас. А, мо­жет, и про­еха­ла, но мы не за­мети­ли».

Я отор­ва­лась от чте­ния и пос­мотре­ла в ок­но. Ста­рики за сто­ликом ещё пи­ли свой чай и о чём-то раз­го­вари­вали. Мне по­каза­лось, что это муж и же­на. О чём мож­но раз­го­вари­вать че­рез со­рок или пять­де­сят лет бра­ка? Че­му мож­но улы­бать­ся? Не­уже­ли лю­бовь мо­жет быть дол­гой, счас­тли­вой и… бе­зопас­ной?

Я ти­хо выс­морка­лась в бу­маж­ный пла­точек и сно­ва вер­ну­лась к пись­му.

«С то­го дня мы не рас­ста­вались. Я объ­яс­нился с же­ной и пе­ре­ехал в дом тво­его де­да, хо­тя он был не­дово­лен на­шими от­но­шени­ями. Не о та­ком зя­те он меч­тал. Но Ка­тя ска­зала, что счас­тли­ва со мной, и он сми­рил­ся. А ког­да ро­дилась ты, Иван Ва­силь­евич прос­тил нам всё. Мы не всег­да жи­ли друж­но, иног­да ссо­рились и кри­чали, но ни­ког­да, ни ра­зу за все че­тыре го­да, у нас не воз­никло мыс­ли рас­стать­ся. Мы лю­били друг дру­га и бы­ли счас­тли­вы. Я раз­вёлся с женой. Мы с Ка­тей хо­тели по­женить­ся, ког­да на­копим де­нег на свадь­бу и от­дель­ный дом. Мы пла­ниро­вали пос­тро­ить его на том же учас­тке, где сто­ит дом де­да, но бли­же к озе­ру, у пес­ча­ной за­води, где ты лю­била ку­пать­ся».