Неживая вода - стр. 5
Касьян понизил голос и пугливо огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его могут подслушать непрошеные свидетели. Но никого рядом не было. Поезд давно покатил дальше, болезненно чихая и выбрасывая в воздух столбы едкого дыма. Платформа была тиха и безлюдна. И ноющее чувство беспокойства снова зашевелилось где-то глубоко в Игнатовой утробе.
– Где ж ты жить будешь? – переменяя тему, заговорил Касьян. – В бабкином доме, что ль?
– В нем, – подтвердил Игнат. – Цел ли?
– Цел, что ему будет. Как бабка Стеша померла, так и пустует, а посторонние к нам не суются. Вымирает деревня-то.
Они снова помолчали. Касьян вздохнул, обдав Игната запахом перегара.
– Да что лясы точить. Поехали, сам посмотришь. Колымага вон моя! – Касьян махнул в сторону стоянки, где стоял побитый, подлатанный, но все еще на ходу, внедорожник. – Думал, куниц или белок настрелять в бывших егерских угодьях. Эх, жизнь…
Он не договорил, покачал косматой головой. Игнат понял, что хотел сказать Касьян: там, где проходит навь, – жизнь умирает.
Несмотря на работающую печку, в кабине было довольно холодно. Игнат поднял ворот парки и глубже надвинул на уши беличью шапку, чтобы не замерзнуть. Пар вырывался изо рта белыми облачками, оседал на стеклах и замерзал на них, образовывая сплетение морозных узоров. Касьян время от времени протирал лобовое стекло, матерился, пересыпал мат прибаутками и байками из деревенской жизни. Игнат узнал, что старый Михей поссорился со своей женой и выгнал ее из дома. Что семнадцатилетний Фимка обрюхатил девчонку в соседнем селе Малые Топи, за что его приходили бить малотопинские мужики. Что работа есть только на лесозаготовках или в карьерах, где добывают уголь и молибден. Все это Игнат слушал, иногда дыша на заиндевевшее стекло и протирая в нем круглые оконца. В них он мог видеть, как по бокам узкоколейки мелькают красноватые стволы сосен, будто облитые кровью, но старательно гнал из головы дурные мысли.
Скоро показались дома – бревенчатые срубы, кажущиеся черными на фоне серого полотна неба. Из печных труб валили дымные клубы, доносилось приглушенное мычание коров.
– Узнаешь родные места? – с ухмылкой спросил Касьян.
Игнат кивнул, хотя деревня показалась ему чужой. То ли за прошедшие годы он успел позабыть облик покинутой Солони, то ли деревня одряхлела, съежилась, и полуразваленные дома, как согбенные годами старухи, вкривь да вкось горбато жались у обочин.
«После сошествия нави, вестимо», – подумал Игнат и прикусил язык, будто боялся, что произнес тревожное слово вслух.
Касьян убавил скорость и, тяжело подпрыгивая на ухабах, повел внедорожник мимо изб. Игнат видел, как на крыльцо одного из домиков вышла пожилая женщина, укутанная шалью. В руках она держала корыто с просом, видно, вышла покормить кур. Касьян приспустил стекло и крикнул: