Нежить и некромант - стр. 19
– Так маска была красно-белой?
– Нет, чисто-белой, глаза его были красными, – выдохнула Миджина. Слова нашлись сами собой, они хотели, чтобы их произнесли.
Значит, всё правда. Истина вырвется наружу, как не удерживай её за зубами.
– Выходит, это Болдер, – с чего-то вдруг решил некромант. – Если верно, завтра в городе его не найдут.
– Почему он? Совсем непохож на убийцу.
Миджина встала и подошла к де Торесу. Ей хотелось дотронуться до его лица, чтобы снова увидеть в глазах-болотах ужас. Как ни странно это её успокаивало. Пусть боится, значит, есть в ней какая-то сила. А коли так, можно рассчитывать на его помощь.
– Непохож на кого? На красноглазого демона в белой маске? Так мы его ещё в ней и не видели.
– Нет, он страдает. По-настоящему. Я чувствую.
Де Торес посмотрел как-то зло, словно она сморозила невероятную глупость, приличествующую разве детям, и отошёл подальше, к окну.
Снаружи всё ещё было светло, но город гудел, как растревоженный улей. Голоса, мужские, женские, даже визги детей, сливались в единый шум, напоминающий дальнюю грозу.
Оживление на улицах, хлопанье створками окон навевали тревогу. Словно кто-то большой наскоро покидал город и небрежно собирал пожитки, выворачивая карманы и вытряхивая содержимое ящиков, ведь возвращаться не планировал.
– Удача уходит из Цинсидироса, – тихо произнесла Миджина, и де Торес, до этого высматривавший кого-то на улице, снова странно посмотрел на неё.
– А ведьму не почуяла? – спросил он спокойным тоном, но Миджина расслышала напряжение в голосе. Ответ на этот вопрос был гораздо важнее для некроманта, чем всё, о чём он спрашивал ранее.
– Нет, – тут же ответила она и выдержала тяжёлый взгляд некроманта.
Заметила, как у него дёрнулась рука, словно хотела сжать невидимый кол. Такие, как он, привыкли решать вопрос силой. Вырывать правду щипцами, ставить отметины лжи калёным железом и добивать бесполезного свидетеля одним ударом.
И почему-то в этот раз он не мог обратиться к привычным методам.
– Тогда на рассвете мы уезжаем, – рявкнул де Торес и вышел, толкнув дверь.
Миджина не стала его останавливать и напоминать об обещании, данном после того разговора, когда де Торес заставил её признать в себе нежить. Ей нравилось видеть, как он превозмогает себя и сдерживается, чтобы не морщиться от отвращения.
И всё же это было обидно.
Миджина посмотрела на себя в зеркальце, которое в знак примирения принёс ей де Торес. Взамен того, расколотого.
И увидела только рыжеволосую красавицу с алыми губами. Слишком яркую картинку показывало серебряное стекло. Почему-то Миджина и ему не верила. Раньше она была какой-то другой.