Независимые - стр. 17
Парень протянул руку сквозь прутья решётки.
– Меня зовут Дима, – сообщил он. – Дима Вознесенский.
Вот с этого и началась их долгая и крепкая дружба.
В тот первый день они почти три часа прогуляли по улицам, весело смеясь и болтая, как будто знали друг друга уже сто лет. Алёна рассказывала о своей жизни в интернате, а Дима об учёбе в медицинском и планах на будущее. Тогда девушка совсем не была уверена, что это общение продлится долго. А оказалось наоборот…
Дима стал приходить к воротам интерната почти каждый день – ровно в половину третьего, именно в это время у неё заканчивались занятия. Он с упорством быка выпытывал, всё ли хорошо у Алёны и не обижал ли её кто-нибудь, а если та на последний вопрос отвечала утвердительно, немедленно бросался на её недоброжелателя и требовал извинений. Алёна не могла сказать, что это сильно помогало, ибо далеко не все хулиганы были умными людьми, но жить в этом коллективе ей действительно становилось легче.
А спустя пару-тройку месяцев девушка поняла, что влюбилась по уши. Иногда ей даже казалось, что она замечает редкие и неловкие знаки внимания. Алёна не хотела строить иллюзий и прекрасно знала, что лучшим выходом будет просто откровенно поговорить с Димой, но всё не решалась и откладывала… А потом он узнал о болезни матери, и его характер, к ужасу подруги, начал неумолимо меняться. Из открытого и дружелюбного парня он постепенно превратился в мрачного и нелюдимого ворчуна, с головой погружённого в бесконечную работу и избегающего знакомств с новыми людьми. Семейная трагедия за два года сделала его почти неприкасаемым, он всё время держал эмоции в себе и становился всё менее похожим на себя прежнего.
Алёна ужасно боялась, что Дима в конце концов перестанет общаться и с ней. Он был первым человеком, который искренне заботился и оберегал её, и девушка совсем не хотела с ним прощаться.
Оставалось надеяться, что друг послушается её совета и всё-таки сходит в этот гадательный салон. И молиться звёздам, чтобы эта Веста оказалась настоящей знахаркой, а не шарлатаном.
Дима со смущённым и виноватым видом плёлся по больничному коридору, намереваясь вернуться в кабинет врача. Он совсем не хотел извиняться, но понимал, что это необходимо – ради мамы. Её состояние за прошедшие часы так и не изменилось. И вряд ли теперь изменится без посторонней помощи.
Она всё ещё находилась в отделе интенсивной терапии, как сообщила парню прекрасно знавшая его молоденькая медсестра. Сына Марины Вознесенской знала почти вся больница – начиная уборщицей и заканчивая главврачом. Его все жалели и надеялись, что случится чудо – но вместе с тем понимали, что факты говорят об обратном. Именно поэтому среди персонала царила непривычная тишина, когда Дима с бессильно опущенной головой проходил мимо.