Независимость Грузии в международной политике 1918–1921 гг. Воспоминания главного советника по иностранным делам - стр. 8

Впрочем, в самые первые месяцы революционной эпохи наиболее организованная и многочисленная в Грузии политическая партия (социал-демократическая) еще как-то чуждалась этого общего русла народных стремлений и надежд – столь простых и естественных. Грузинские социал-демократы пребывали всегда в составе российской социал-демократической партии; в Грузии они жестоко и, большей частью, победоносно – так, по крайней мере, им казалось – боролись со сторонниками автономии Грузии за централизм.

Такая позиция, естественно, была сохранена ими при Временном правительстве, пока российский меньшевизм, политическими последователями и пайщиками которого они были, занимал влиятельное положение в руководстве революцией; в это время они не очень-то одобрительно смотрели на успехи лозунга «независимости» в Грузии и на других окраинах России.

Все это имело свои причины и объяснение, которые было бы не к месту здесь приводить. Упоминаю об этом, только чтобы пояснить, что стремление к независимости обнаружилось в грузинском обществе с первых же дней революции; но что именно после Октябрьского (советского) переворота и после вызванного им отхода грузинских социал-демократов на позицию грузинской национальной программы, подкрепленную закавказским (временным: «до Учредительного!») сепаратизмом, «кристаллизация» грузинских народных стремлений достигла всей желательной полноты. Это достижение связано с грузинским национальным конгрессом ноября 1917 г. (в Тифлисе), где продемонстрировано было действительное и, если угодно, «священное» единение всех классов и групп грузинского народа[7].

Но о том, чтобы порвать государственную связь с Россией, никто не думал; так же как не думали об этом в Эстонии, Латвии, Литве и других российских окраинах. Грузия шла в этом отношении, можно сказать, в ногу с остальными.

Мне было тем легче судить об этом, потому что в 1917 г. (как раньше в 1905–1906 гг.) мне пришлось принять участие в петербургских совещаниях окраинных деятелей, сторонников федеративного переустройства империи. По поручению этого совещания – оно собиралось обыкновенно в помещении одного эстонского кредитного общества, на Большой Конюшенной – мною был даже составлен схематический проект некоторых основных положений этого устройства: из обсуждавших его лиц иных и следа нет, другие стали государственными деятелями независимых республик, как, например, Пиип, позже – премьер и министр иностранных дел Эстонии.

Эти совещания 1917 г. являлись, в свою очередь, прямым продолжением таких же совещаний 1905–1906 гг., особенно конференции автономистов, созванной осенью 1905 г. в Санкт-Петербурге, в помещении курсов Лесгафта. Председателем ее был известный лингвист профессор Бодуэн де Куртенэ, и закончилась она принятием составленной мною по поручению бюро резолюции об автономном устройстве окраин России