Незабудки для Эйлин - стр. 20
Тогда она очень разозлилась на отца и смертельно обиделась…
Нет, не из-за того, что вернул её домой, и даже не из-за сожжённых цветочков. Хотя те серебряные незабудки было очень жаль. Да и разве так можно – бросать в огонь чужие подарки!
Но Эйлин было очень горько по другой причине…
Отец пытался её обмануть. Безграничное доверие ребёнка к этому большому, суровому, но такому любимому мужчине в то утро пошло трещинами. И исправить это оказалось уже невозможно…
Конечно, Лина отца простила. Немного подулась и успокоилась. Но ядовитая горечь того разочарования так и засела в её душе занозой.
Однако время шло… И всё, что случилось тогда, с годами и вправду стало казаться сном. Таким же, как сотни других снов, невероятных, сказочных, порой пугающих, порой чудесных.
Эйлин иногда вскакивала среди ночи с криками, иногда просыпалась от собственного счастливого смеха. И то, и другое до ужаса пугало её родных. И порой Лине было так стыдно за то, что с ней столько хлопот.
Все эти странности маленькой Эйлин их семья хранила в секрете, но всё тайное самым непостижимым образом умудрялось просачиваться за стены дома. И на Лину частенько косились с подозрением и взрослые, и дети – ждали подвоха, словно она была из тех злобных собак, которые не рычат и не лают, но молча кусают, неожиданно подкрадываясь со спины.
Порой ребятня дразнила Эйлин в открытую. И среди разных обидных слов «ведьмина дочка» было, пожалуй, самым добрым. Мора заступалась, если слышала. Но тогда нередко доставалось и ей, и её покойной матери.
Однако к этим нападкам сёстры быстро привыкли. И почему-то, не сговариваясь между собой, никогда не жаловались на это отцу, словно оберегая Джерарда от того, о чём он не желал говорить и слышать. Ведь он же берёг их от всего остального…
Лина так быстро унеслась сейчас мыслями во все эти воспоминания, что и позабыла, почему она проснулась. Сидела в темноте, размышляла, глядя, как серый сумрак пробивается стрелами сквозь щели в ставнях.
Солнце ещё не встало, только-только начинало светать, но птицы уже галдели на разные голоса, приветствуя рождавшийся день.
И Эйлин вдруг очень захотелось встать и выйти на крыльцо, тоже поприветствовать солнышко и улыбнуться рассвету. Подчиняясь этому непреодолимому желанию, Лина спустила босые ноги на пол, поежилась от утренней прохлады, сделала один шаг, и замерла…
– Эй-л-и-и-и-н…
Сердце оборвалось, дыхание перехватило.
Лина резко развернулась к окну и вновь ясно услышала призывный шёпот.
– Эйлин!
Она зябко обхватила себя за плечи, не дыша, приблизилась к окну, прислушалась…