Невысоклики. Морская пена - стр. 19
Пересилив страх, весь липкий от пота Кид двинулся за приведением, бормочущим себе под нос какие-то странные ругательства.
Загробный Брю на чём тот и этот свет стоит костерил бестолковых обитателей Норного посёлка, вешающих где попало, на чём попало и совсем не вешающих табличек с именами проживающих в домах-норах. Брюгай же, знавший где живёт Уткинс, выбился из сил и едва не падал с ёлки от усталости.
– Чтоб мне в кружке утонуть, подавись ей мурена! – громче обычного возмутился Брю, останавливаясь у очередной таблички.
На привязанной к палке старой разделочной доске было выжжено: "Пока живу здесь, но надеюсь, что перееду. А ещё я пою. Дальний Бибус".
– Я и Ближнего-то почти не знал, засоси его в ракушку! – негодовал призрак. – А его родственнички уже тут как тут – новыми хойбилонцами заделались. Надеюсь, Уткинс, протухни его селёдка, не подался в плясуны. Тьфу!
Брю забыв, что он нематериален, попытался сплюнуть, но тщетно. Только маленькое облачко, похожее на трубочное колечко, отскочило от головы и растворилось в воздухе.
"Чтоб меня! – зажмурил единственный глаз Кривой Кид, но поборов страх, на цыпочках, зашагал дальше. – Уткинс, значит… Так вот с кем водит знакомство любитель экзотических птиц!"
Проскользив улочку почти до конца, то и дело останавливаясь и чертыхаясь, покойный паромщик добрался до норы с кучей надписей прямо на двери. Среди прочих образцов хозяйской фантазии типа: "Все Дрыглы здесь" или "К глухому Тэду не стучать" значилось: "Уткинс. Прошу покорнейше. Третья направо с окном".
Отыскав указанное окошко, призрак просочился в форточку. К хождению сквозь стены Брю Квакл никак не мог привыкнуть.
Папаша Уткинс не спал. Проводив недавно гостя, одного из дальних родственников, он собирался "глотнуть чайку". Каждый раз перед сном пожилой невысоклик перечитывал заветное письмо от дочурок, пил чай, вздыхал и, надеясь на лучшее, засыпал. Только-только чайник стал издавать призывные звуки, как в нагретой комнате враз похолодало. Недоумённо пожав плечами, Уткинс хотел идти за дровами, но за спиной кто-то хрипло хихикнул.
– Что, старичина, приморозило? Иди-иди, подкинь дровишек-то, рак-отшельник.
На кровати сидел давний, ещё с детских лет, приятель – Брю Квакл.
Вот только вид у него был весьма необычный. Скорее вида никакого и не было, только одна светящаяся прозрачность, как будто Брю вылепили из лунного света.
– Куда же ты подевался? – воскликнул папаша Уткинс, прежде чем удивиться или испугаться.
– У-умер я-я! – загробным голосом торжественно взвыло привидение.
Уткинс, открыв рот, опасливо отступил в дальний угол.