Невыносимое счастье опера Волкова - стр. 64
– Эм, Нин, Руслана ему не дочь. Она его племянница. Дочь его старшей сестры Ольги.
Бдыщь!
Странное ощущение, будто меня только что хорошенько приложили головой о стену. Замутило, закружило и из реальности выкинуло. Чувство вроде и облегчения моментального, а вроде и чего-то непонятного. Сложного. Многоуровневого и запутанного. То есть не дочь? К такому я была не готова.
– Но он сказал…
– Сомневаюсь, что Вик такое тебе сказал. Знаю твой характер, скорее, ты сама себе это придумала и убедила себя. Но это не так. Ру – его племяшка, которая с ним уже плюс-минус пять лет живет, потому что матери не нужна, а родители Волкова – люди сложные, с ребенком не уживаются. И да, он любит ее до безумия, но своих детей у него не было, нет, и судя по тому, что он даже ни разу за десять лет не заводил серьезных отношений… не хочет он с другими, Тони.
Вот это приплыли. Я растерялась. Аж рука с кроссовком опустилась.
Белова права. Вик вчера ведь так и не ответил мне на вопрос о дочери. Ни да, ни нет. Предпочел гордо промолчать. Зачем? Чтобы что? Еще и в лице изменился, когда я у него прямо спросила про Ру. Но что за игры? Почему нельзя было сказать прямо и честно? Не понимаю!
Все это смерчем пронеслось в голове.
Обуться я так и не успела, все еще стоя в одном кроссовке, когда дверь в дом открылась. Судьба снова нос к носу столкнула меня с шагнувшим и загородившим дверной проем именинником.
Глава 9
Виктор
Открываю дверь, стоит. Вот совсем не удивлен, и сразу режим радушного хозяина врубаю, хотя осадочек после вчерашнего “расставания” до сих пор имеет место быть.
– Привет, конфетка, чего такая кислая? Девочки…
“Девочки” наперебой с днюхой поздравляют, а “конфетка” губы поджимает. Смотрит волком. Убивает своим осязаемым недовольством, как будто это я к ней вероломно в дом вломился, а не она ко мне. С трудом подавил порыв оглянуться, на тот ли участок я зарулил, хотя с головой у меня пока вроде бы лады.
– Не беспокойся, Виктор, я уже ухожу. Не буду тебе портить праздник.
Да я, собственно, еще и не успел побеспокоиться, а она уже молниеносно натягивает кроссовок и мимо меня проскальзывает. Ногами своими от ушей по ступенькам вниз перебирает. Сказать, что я охренел от таких скоростей армейских – ничего не сказать. Вот только чего опять-то бесится цаца?
– Что происходит? – спрашиваю у Беловой, плечами пожимает.
Да и Ру ничего не понимает, кричит Кулагиной вдогонку:
– Тони, ты куда? А торт есть? Он вку-у-усный!
Смотрю “соседке” вслед – глухо. Некрасиво, мадам Кулагина. Ой, как некрасиво ребенка игнорить. Пусть идет, может, оно и правильно. Рукой бы махнуть да забить. Пусть побыстрее свою задницу отсюда уносит, пока меня в очередной раз на ней не повернуло. Но не по-человечески это как-то. Блин!