Невыносимое счастье опера Волкова - стр. 26

– Я просто глазам своим не верю! – смешно морщит нос. Даже в этом, блть, она идеальна!

– Если этот день мог стать еще хуже, то вот. Вот оно! – потирает ушибленный затылок Кулагина. – Скажи, ну, неужели из тысячи дорог в городе и его окрестностях ты не мог сегодня поехать по другой, а, Волков?

– Узнаю Кулагину, вечно ты ответственность за свои проблемы на чужих перекладываешь. Нет. Не мог. Представляешь?

– Все такой же консерватор, – фыркает.

– Мимо. Все так же единственная трасса, ведущая к моему дому. Извини. Ради тебя новую не сподвиглись проложить. Но ты исчезни еще на десять лет, а я, как будет возможность, обязательно вынесу проект на рассмотрение в местной администрации.

– О, это было бы прекрасно, – ехидно щурится Тони. – Не хотелось бы делить с тобой одну дорогу на двоих, Волков.

– Полагаешь, в шестидесяти километрах не разъедемся? Ах, да! Прости, с твоим эго мне явно будет тесновато.

Я улыбнулся, а Кулагина аж побагровела:

– Хам!

Иллюзий я по поводу нашей встречи не строил никогда. Слишком хорошо зная характер Кулагиной, я понимал, что будет удачей не разосраться в первые же пять минут. Но разгона в такие рекордные сроки даже я не ожидал. Две секунды с момента встречи, а мы уже в пух и прах. Безнадега.

– А у тебя, я смотрю, дерзость с годами так и не выветрилась, Антонина.

– Так же, как и твоя непрошибаемая самоуверенность, Виктор.

– Ну, если бы не моя “непрошибаемая самоуверенность”, то я бы сейчас не остановился помочь.

– Да на хрен нам твоя помощь не сдалась. Сами прекрасно справляемся.

– Полагаешь? – окидываю взглядом растерянного водилу такси, который мнется у капота, не зная, как вкинуть и свои “пять копеек” в разговор. Мне кажется, он уже искренне пожалел, что вообще сегодня вышел на смену.

Провожу беглый осмотр – тачка, походу, сдохла.

Справляется, значит? Без сомнения.

Киваю:

– Да, ехать с самого утра и до сих пор не доехать. Ты права. Помощь тебе вот совсем не нужна! – развожу руками. – Ну и не очень-то хотелось, но спасибо, что напомнила, успел забыть.

– О чем это?

– Что тебе помогать – себе дороже.

– А… а мне? – вклинивается-таки в нашу пикировку таксист. – Друг, по-братски, не могу понять, в чем причина, заглохли вон.

– А ты вот, – киваю в сторону Кулагиной, – ее попроси, дружище. Она всегда все знает. А если не знает, то умеет очень правдоподобно залечивать, – подмигиваю бледному водиле. – В крайнем случае, ты попроси, она голоснёт, и тут на помощь целая автоколонна выстроится.

– Придурок! – огрызается Тони.

– Тю, как грубо! Ты хоть и повзрослела, но ругаешься все так же, как девочка с района.