Невская твердыня - стр. 41
– Драгоценные дары подобные не приходят без значения… Шах почтил могущество твое, государь…
– Большая надежда, Борис, у меня на северные наши вотчины, на Поморье. Коли укрепим там свою морскую силу, так и Свейской державе в те поры не поздоровится. Грозное место – те берега. Давно я думаю о том.
Годунов с восхищением в глазах воскликнул:
– На Студеном море – непобедимою станет Русь, государь! Постоянно и я о том думаю.
– Не будем же терять времени! Монахи нам помогут. Вон печенгский игумен Трифон с чернецами в Вардегуз плавал и торг вел рыбой, рыбьим жиром и иным добром. О том мне поведал бродяга-монах Гавриил, коего принял я на свою, государеву, службу… Рассказал он мне, будто в Печенгу приплывают для торга датские, свейские и голландские люди. Не будем чинить им препоны. Пускай без зацепки строят свои дома, кладовые на торговых путях между Москвой и Студеным морем… Гавриил назвал те пути «божьей дорогой к великому окияну». Велел я Бельскому снарядить обоз на устье Двины-реки, чтоб пристанище там оснастить. Того чернеца, Гавриила, приручить надобно. К обозу я приставил его. Пускай советником у воеводы будет.
Борис Годунов сделал над собой усилие, чтобы спокойно выслушать упоминание имени Бельского. Щеки его все же покрылись румянцем, весь он слегка вздрогнул. Царь не заметил этого, продолжая развивать мысль о своем намерении – как можно сильнее оснастить пристань в устье Двины.
– А за монахом тем, Гавриилом, я наказал присмотр иметь… Не простой он человек. Беседовал я с ним. Знатно начитан и тверд в своих мыслях!.. Такие либо зело полезны, либо вредны – попусту не живут на свете. Вот и Вассиан был таким же, и Максим Грек. Их надо и опасаться, и уважать.
К сотнику и государеву лицу Андрею Чохову, в его дом на Кучковом поле[2], явился гонец от Бориса Годунова, принес ему поклон Бориса Федоровича и наказ немедля явиться в приказ Большой казны.
Время было под вечер. Андрей Чохов, еще более возмужавший, широкоплечий богатырь с мягким, добродушным взглядом синих глаз, быстро поднялся со скамьи, поклонился гонцу и сказал почтительно:
– Бог спасет батюшку Бориса Федоровича, спасибо ему на ласковом слове, рад исполнить его приказание.
Гонец быстро вышел за дверь, и вскоре послышался топот его коня.
Из соседней горенки вышли жена Андрея – Охима – и его сын, пятнадцатилетний мальчик Дмитрий.
– Вот, Охимушка, в Большую казну к Борису Федоровичу Годунову требуют. Собирай. Где кафтан да кушак? Давай! Надобно идти без заминки. Сама знаешь – время-то какое!
Охима, дородная, красивая, все еще молодая женщина, ласково улыбнулась.