Невозможный Роман - стр. 10
Да, наверное. Все дело в этом. А этот бестактный напыщенный смазливый индюк ни при чем! И его слова… Они ведь не могли задеть её?
«Ни рожи, ни кожи, ни нужного уровня»…
Так, кажется, он сказал?
Аглая отбросила карандаш, встала с дивана и подошла к зеркалу. Ну, ладно… Может быть, она и не красавица. Пусть… Но что не так с ее уровнем?! С чего этот гад решил, что может ставить под сомнение её квалификацию? Да, она была достаточно молода, но кто сказал, что реставратор – это обязательно мужичок с сединами? Что это за сексистские предрассудки? Да будь они в Европе, она бы этого Романа Георгиевича по судам затаскала, а так… Пришлось проглотить. А теперь от этого тошно.
Ну, вот как прикажете работать в таком настроении? Оставив все попытки, Глаша прошлась по комнате и с ногами взобралась на подоконник. Она сняла квартирку в типовой многоэтажке в спальном районе, поэтому ничего примечательного за окном не наблюдалась. Серость… повсюду серость. Ярким пятном - лишь вывеска парикмахерской, в доме на противоположной стороне улицы. Аглая накрутила на палец локон и задумчиво прикусила губу. А потом вскочила, выбежала в коридор, схватила с вешалки куртку и, пока не передумала, рванула вниз по лестнице.
В парикмахерской никого не было. Лишь за столиком в уголке работала маникюрщица.
- Вы ко мне?
- Нет! Мне бы подстричься.
- Та-а-ань! Ну, все. Хватит реветь. Иди, вон, к тебе клиенты. – крикнула та, что есть мочи.
Из закутка, отделенного от общего пространства комнаты стеллажом, уставленным всякими разными баночками и флакончиками, выглянула дородная дама неопределенного возраста.
- Первый раз у меня? – спросила она, утирая распухший нос.
- Первый, - чистосердечно созналась Глаша.
- Оно и видно. Ну, присаживайтесь и рассказывайте. Что будем делать с вашим безобразием, а?
- Стричь!
- И красить…
- Красить?
- Да. Я вам бы очень рекомендовала добавить красок, - Таня с шумом высморкалась и принялась раскладывать перед собой инструмент. Аглая задумчиво на себя посмотрела в отражении зеркала, перевела взгляд на плакат с рекламой какого-то средства для укладки волос и осторожно поинтересовалась:
- А вот так… Вот так тоже можно?
Мастерица проследила за ее взглядом и, решительно кивнув, всхлипнула:
- Можно все!
А потом Таня стригла Аглаю. Плакала, сморкалась, рассказывала, какой гад ее муж Жорик, и снова возвращалась к работе. Смешивала краски, добавляла колора. Что-то там осветляла, смывала, наносила опять. И снова плакала. А все присутствующие её утешали и соглашались, да, Жорик все-таки гад. Но хоть не пьющий. Аглая же большей частью помалкивала и лишь с тревогой время от времени косилась на часы. Ей нужно было забирать дочь из сада, а процесс преображения уж слишком затянулся.