Невозможные жизни Греты Уэллс - стр. 33
– Как поживает Ингрид? – отважно спросила я.
– Ингрид? Заботится о ребенке. Заботится обо мне. Я негодный муж. – Еще один смешок.
– О ребенке, – повторила я.
Небо над нами распахнуло свой покров, облака обрели очертания на фоне ярких синих прогалин.
– Я пришел проведать тебя, пышечка.
Голос его стал мягче, значит Феликс уже не дурачил дурашку. Я чувствовала тепло его поддержки – он по-прежнему давал мне то, по чему я скучала, чего я лишилась.
– Что говорит доктор? Мне ничего не рассказывают.
– Доктор? Что ты излечилась, но была… – Он скорчил беспокойную гримасу. – Была очень грустна, и тебе понадобилась… помощь. Процедура. Лучше сама расскажи мне, пышечка.
Он протянул руку и, закрыв глаза, еще раз затянулся, да так, что я услышала потрескивание тлеющего табака, – ни дать ни взять крохотный костер.
– Я не помню, – сказала я. – Ничего не помню. Что со мной случилось?
Он отвел от меня взгляд и посмотрел на моего сына, на женщину, которая сидела через дорогу, наблюдая за нами. Потом он повернулся ко мне с видом, так хорошо мне знакомым. В машине грохотала музыка, водитель барабанил пальцами. Каково же оно – то, что всем известно?
– Ты в порядке, детка?
Где в этом сне мой союзник? Где Рут?
– Феликс, мне нужна твоя помощь.
– Что они с тобой сделали?
– Что случилось? Была авария.
– Мы не должны…
– Господи, просто расскажи мне все. Они ничего мне не говорят.
Он смотрел на меня с острой болью – так наблюдают за тем, что сгорело дотла. Казалось, что он смотрит на сестру, которая всегда была уравновешенной, нормальной, обычной и здоровой, а теперь разваливается у него на глазах.
– Вы попали в аварию, ты и Рут. Не по своей вине. У тебя тяжелый перелом и сотрясение мозга…
– А Рут? – перебила я его.
Мы сидели на скамейке и смотрели друг на друга с такой жалостью и завистью, как могут смотреть только брат и сестра.
– Грета… – начал он.
– Она погибла, да? В этой аварии, – сказала я. – Она умерла.
Он медленно кивнул. Ветер взметал вокруг нас золотые листья.
– О Рут, – простонала я, уронив голову на руки.
Я почувствовала слезы на глазах и позволила себе разрыдаться, ощущая руку брата у себя на спине. Мне вновь стало понятно, что в этих мирах я не просто посетительница. Я по-настоящему переживала смерть Рут, хотя легко могла представить ее в тюрбане и с бисером внутри другого мира, живую. Но я все лила и лила слезы в свои белые перчатки. Я не принимала обличье других Грет, я становилась каждой из них.
– Мне так жаль, Грета. Я думал, ты помнишь.
– Нет-нет… Боже мой. Она так нужна мне здесь. Бедная Рут. Я вот что хотела сказать… – Здесь я заставила себя остановиться.