Невозможные жизни Греты Уэллс - стр. 2
– Чудесная была вечеринка, – заметила я.
Нас окружала дрожащая тишина нью-йоркской зимы: блики света в высоких окнах квартир, мерцание заиндевевших улиц, приглушенное свечение ночных ресторанов, пирамиды снега на углах, скрывающие мусор, оброненные монеты и ключи. Наши ботинки стучали по тротуару.
– Знаешь, – сказал он, – когда я умру, пусть к тебе на день рождения придет кто-нибудь, одетый, как я.
Он всегда думал о праздниках. С детства я запомнила его властным, уверенным в своей правоте, склонным к нравоучениям – из тех, кто сам себя назначает «командиром огнеборцев» и подвергает остальных членов семьи нелепой муштре. После смерти родителей и особенно после того, как он перестал быть тощим подростком – наподобие меня, – это сошло с него бесследно, как тает весной ледяная корка: он стал чуть ли не полной своей противоположностью и теперь сам разжигал огонь. Он не находил себе места, если день не обещал ничего занимательного; сам придумывал события, закатывал вечеринки в честь кого угодно, лишь бы только выпить и нарядиться. Тетушка Рут относилась к этому одобрительно.
– Перестань, – попросила я. – Жаль, что Натану пришлось так рано уехать. Но ты же знаешь, у него работа.
– Ты слышала, что я сказал?
Я посмотрела на него: на это веснушчатое лицо, на рыжие усы, на темные полукружья под глазами. Худой, испуганный, тихий, весь какой-то потухший. Вместо ответа, я сказала:
– Гляди, все деревья заледенели!
Он остановился, чтобы Леди могла обнюхать забор.
– Нарядишь Натана в мой старый хеллоуинский костюм.
– Костюм девушки-ковбоя.
Он рассмеялся:
– Нет. Русалки Этель. Посадишь его в кресло, будешь приносить ему напитки. Он останется доволен.
– Тебе не понравилось, как прошел день рождения? – спросила я. – Ну да, вышло не ахти. А если ты научишь Алана печь торты?
– Наш день рождения поднимает мне настроение. – Мы шли, разглядывая силуэты в окнах. – Уделяй больше внимания Натану.
Огни отражались во льду, покрывавшем деревья, и те светились как наэлектризованные.
– Это тянется уже десять лет. Может, немного невнимания пойдет ему на пользу? – сказала я, придерживая Феликса под руку.
И тут на холодной зимней улице раздался его шепот:
– Смотри, еще одно.
Он кивнул в сторону парикмахерской, которая всегда красовалась на углу. В витрине висело объявление: «Закрыто». Брат остановился на минуту, пока Леди обследовала дерево, а потом просто сказал:
– Пошли домой.
Вот подходящее выражение: дневник чумного года. Собачья парикмахерская. Лавка с дешевыми украшениями. Бармены, портные и официанты – все отмеченные этой надписью – уходили навсегда. Если вы спросите о таком официанте, вам ответят: «Убыл домой». Бармен с татуировкой в виде птицы «убыл домой». Парень, который жил наверху и устанавливал пожарную сигнализацию, «убыл домой». Дэнни. Сэмюэль. Патрик. Столько призраков, что за ними не разглядеть индейцев, даже если они причитают по утраченному Маннахатту