Невосполнимый ресурс - стр. 1
Время пришло.
Я это понял. Ощутил ливером, подкоркой.
Как старик, подслеповато щурящийся вдаль на курящий дымы вулкан. Он знает, что лава будет здесь. Что город сгорит дотла и будет погребен под слоем кипящей породы. А горожане не верят. Суетятся, покупают недвижимость, даже празднуют, подбадривая друг друга напускной уверенностью, отчего-то заключив, что этим смогут отогнать беду.
Всю свою жизнь я прожил не так. Занимаясь не тем делом, не с теми людьми. Горько это осознавать и больно. Самое плохое, что ты ничего не можешь поделать. Изо дня в день начинаешь с этим чувством и с ним заканчиваешь, отчетливо понимая, что все неправильно, но колея, глубокая накатанная колея со скользкими краями заставляет тебя уныло тащиться навстречу собственной могиле.
Где-то на ветру шумят сосны. Меж камней струится вода, чистая настолько, что ее загрязнит самый современный фильтр. Там моросит дождь, срываясь тяжелыми каплями с веток, а после солнце вспарывает мечом свинцовую облачную кашу и горит желтыми бликами на мокрых стволах. Там костер голодным волчонком хрустит смолистыми сучьями, облизывает твои озябшие пальцы… И я представляю себя там, засыпая. Но просыпаюсь неизменно на ненавистном продавленном диване, таком удобном и привычном. Тащусь на престижную работу, которой очень дорожу и всем сердцем ненавижу. А вечером, разглядывая с балкона микрорайон повышенной комфортности, населенный тысячами подобных мне, отрешенно раздумываю, успею ли я почувствовать что-то, долетев до земли…
Из раздумий выдернул сотрудник ДПС, как ретривер, сделав стойку на автомобиль, указал на мое место у обочины. Небрежно козырнув, изобразил хватательное движение пальцами:
– Документы ваши!
Позади, возложив локти на автомат, маячил упитанный боец Росгвардии в шлеме с забралом, бронежилете и другом прочем обвесе, приданный, вероятно, для усиления. Вот, никогда не понимал, для усиления чего. Впечатления? Если у меня, ни с того ни с сего, возникнет желание пойти против вооруженного полицейского при исполнении, меня должен остановить еще более вооруженный гвардеец? Поодаль, за бетонными блоками, задрав зачехленный пулемет в небо, стоял припаркованный БТР. Видимо, усиливая уже Росгвардию. Какой следующий этап? На пост пригонят танки? Потом подводную лодку?
– Куда направляетесь? – гаишник окинул оценивающим взглядом мой груженый под завязку джип и такой же прицеп.
В правилах дорожного движения ввели новый пункт? Обоснование цели поездки? Декларацию, объясняющую характер происхождение топлива в баке, с собой не надо возить?
– В деревню, тут рядом, – машу рукой, всем своим видом изображая глуповатую лояльность, – к родственникам.
Совершенно не хочется мне сейчас ни качать права, ни даже иронизировать вслух. В машине – двустволка, патроны. Все с документами, как положено. Но закрутиться может надолго. И неизвестно, чем закончится. Время сейчас такое, странное. А пилить мне, надо признаться, еще далеко. Докопаются с обыском, а потом, чтобы загрузить все обратно, потребуется световой день: вещи впихивались с мылом.
– Пассажир ваш, – гаишник благодушно кивнул на переднее сидение, – почему не пристегнут?
Надо же. Пошутить решил даже. Изображаю вежливую улыбку.
Балабан флегматично вывалил язык, остроты в свой адрес он воспринимает равнодушно. Внешне – Балабан собака редкой породы. Редкой оттого, что непонятной. Я склонен считать, что в нем преобладает восточно-европейская овчарка и просматривается какая-то примесь немецкой. Дело, по всей видимости, также не обошлось и без лайки, о чем свидетельствует роскошный, полным кольцом хвост. Да и романа с водолазом, выражаясь языком классика, его бабушка не избежала, чего греха таить. Внутренне же Балабан – человек. Посудите сами, поспать любит больше, чем жизнь. Не дурак пожрать. Понимает гораздо больше, чем показывает. По мне, так типичный человек. И фамилия еще эта…
Я его когда в щенячестве увидел, понял сразу – Балабан. Лохматый, с большими лапами, одно ухо торчком, второе машет «до свидания». Он каким-то образом совмещал в себе крайности, умудряясь одновременно быть бестолковым и умным, ленивым и неугомонным, хитрым и искренним, флегматичным и чутким. Я ничего не придумываю и не усложняю. Если посадить пса на цепь и назвать Алдан, он алданом и будет. Весь его жизненный путь уложится в формулу: сипло тявкать, охраняя ворота. А если видеть в собаке друга, члена семьи, личность, то там такая и разовьется. Будьте покойны. И фамилии некоторым подходят куда больше, чем имена. А тем более, клички. Кот Матроскин тот же…