Невиновных нет - стр. 43
– Пойдем, – Грэйн подхватила графиню под руку и потянула за собой. – Будет бой, и нам нечего здесь делать.
Спускаясь в грязное и вонючее чрево «Ускользающего», она успела подумать о глупых мышках, которые сами лезут в пасть змея, но тут корвет вздрогнул, прогремев носовыми орудиями, и всякие мысли покинули голову ролфи. Кроме, пожалуй, одной. Хотелось бы… все-таки хотелось бы надеяться еще разок увидеть солнце. Или хотя бы просто небо вместо темных досок над головой. Но теперь от желания эрны Кэдвен уже ничего не зависело.
– Все будет хорошо, – она стиснула в темноте руку спутницы. – Этот… он свое дело знает. Все будет хорошо.
Удаз Апэйн
Милостью Предвечного и Силой его тив Херевард был излечен от тяжелейшего приступа грудной жабы в кратчайшие сроки, но к тому моменту, как он прибыл в Синхелм, тив Удаз успел сделать многое: проворонить леди Янамари и девку-ролфийку, настроить против себя всех тивов Локэрни и потерять остатки доверия Эсмонд-Круга. Это если не считать пепелище на месте Синхелмского храма. Треть городских домовладений тоже пострадали изрядно, но не так сильно, как репутация эсмондов. Где это видано, чтобы два тива, один из которых наделен немалыми полномочиями Эсмонд-Круга, а следовательно, и Силой, не могли управиться с двумя слабыми женщинами?
Что было ответить Удазу на этот вопрос? Ничего. Вот тиву Рэйлему, тому повезло – заколотый штыком, зарезанный и обгоревший, он пред тивом Херевардом уже не ответчик. А Удазу… Уже, к слову, не тиву, пришлось объясняться. Вернее, он-то рассказывал, но его, по диллайнской привычке, никто не слушал. Проигравший всегда виновен. Золотой лед в глазах тива Хереварда не растаял, и Удаз начал готовиться к тихой, бесшумной казни. Дверь откроется, войдет незнакомец в длинном черном кафтане, и все кончится быстро и без борьбы. С одной стороны, от исполнителя Эсмонд-Круга еще никто не уходил, а с другой… Зачем, скажите, зачем жить дальше, когда тебя лишили сана, Силы и смысла жизни? Лучше смерть.
И когда ожидание стало уже нестерпимо, дверь узилища все-таки распахнулась. На пороге стоял эсмонд. Сизокудрый красавец в элегантнейшем фраке, в начищенных до блеска сапогах. Унизанные перстнями пальцы крепко сжимали набалдашник трости. Хоть сейчас на картинку модного столичного журнала. А как двигается! Плавно, гибко, точно горный барс, а не человек.
– Ну надо же, сам Форхерд Сид пожаловать изволил, – безрадостно хмыкнул Удаз, проследив взглядом, как отец грациозно прошелся по комнате. – А ты что здесь забыл?
– Не вижу сыновней почтительности, – холодно молвил родитель, устраивая зад на жестком стуле, и протянул руку для поцелуя. – Ну!