Невиновных нет - стр. 23
– Фонарь я взял для вас, – диллайн, оказывается, слышал не только шепот. Грэйн с ужасом попыталась приструнить собственные мысли – не вышло. Боги! Да как же так можно! Даже то, что творится у них в головах, не тайна… и как же быть?
– Только то, что творится в твоей голове, ролфи, – хмыкнул в полумраке волшебник, точнее, его призрачный силуэт. – Ты громко дышишь, молодой волк, а думаешь еще громче… Дыхание змеи неслышно, мысли змеи темны и извилисты, сокрыты, словно корни в земных недрах…
«И когда я закрою глаза, и когда затворю уста, то во тьме и тиши услышу, как бьется сердце этого мира. Там в глубине оно – большое и горячее», – повторяла Джона про себя слова старой-старой песни шуриа. Ее пели, когда оказывались где-то под землей, чтобы согреться, успокоиться и сосредоточиться на поиске выхода. В конце концов, ползучие гады больше остальных живых созданий любят солнечный свет и нагретые камни.
– Тогда змеям повезло, – буркнула Грэйн, разозлившись и обнаглев от страха и досады. – Ползают себе во мраке, и даже диллайнский колдун их не слышит.
– Я этого не говорил, – молвил их… проводник? Или пленитель? – Теперь помолчи, молодой волк. И ты, юная змея, помолчи тоже. Ступайте след в след за мною и не поднимайте глаз от тропы, когда мы выйдем наружу.
Обе женщины, не сговариваясь, так и сделали – уставились в слежавшуюся землю под ногами, причем сразу, не дожидаясь, пока диллайн выведет их на свет.
Даже сквозь веки Джона видела эсмонда, словно несла на вытянутых перед собой руках кубок, полный золотого огня. Он встретил столько рассветов, что, должно быть, при желании мог заставить солнце никогда не опускаться за горизонт. Он застал столько закатов, что мог поймать ночь в силки. Он видел столько полнолуний и новолуний, что ночные светила начали с ним здороваться. И Джона летела следом за размеренно шагающим по подземному коридору чародеем, как глупый маленький мотылек за пламенем свечи.
Грэйн изо всех сил старалась не сопеть и не думать, не думать… изгнать из головы все мысли до единой, а лучше вообще забыть, для чего человеку голова. Пусть под крышкой черепа останется только пыльная пустота, меня нет, нет и не было никогда… И вскоре – удивительное дело! – ролфи и впрямь перестало занимать что-то, кроме опасения наступить ненароком на пыльный край долгополого одеяния колдуна. Этот обтрепанный подол мелькал перед ее взором по тропинке – туда-сюда, туда-сюда, шорк-шорк… словно диллайн следы хвостом заметал. Где тут было заметить тот миг, когда они вышли из холма на эту тропку! Шорк– шорк… Единственный звук во всем мире, даже дыхание идущей позади шуриа неслышно, будто она стала тенью… а может, тенью стала сама Грэйн?