Невинная для палача - стр. 27
– А как там делают? Если не машинкой… Прям иголкой тыкают?
– Иголкой. Ты мне зубы не заговаривай, красавица. Я бы в тебя тоже чем-то потыкал. С большим удовольствием. Однако… Тебе тоже будет больно первое время. Пока не привыкнешь.
Я не хочу привыкать. Ничего не хочу. Палач играется со мной, растягивает время своего удовольствия, а я пытаюсь придумать новую тему для разговора.
Боже, пап, когда уже твои бойцы появятся и вытащат меня из этого кошмара?
– Ой, – охаю, когда чувствую, что к моему животу прижимается.
– Что опять?
– Рука, – выдаю, стараясь отодвинуться. – Точнее… Запястье. Задела. Оно очень болит.
Валид хмурится, не верит, наверное. Но шаг назад делает. Касается моей кисти, снова долго рассматривает повреждённую кожу. Недовольно вздыхает, будто это я виновата. А после отходит.
Кажется, моя ложь сработала.
Я стою на месте, пока мужчина натягивает футболку. Одевается – это хорошо. Глупо потом снова избавляться от одежды, чтобы со мной переспать. Но всё равно напрягаюсь, когда Хасанов возвращается ко мне.
– Эй!
Я не сдерживаюсь, когда меня резко поднимают вверх. Рукава футболки плотно обтягивают мускулы, вижу, что мужчина даже не напрягается. Легко держит меня на весу, а я от испуга прижимаюсь к нему. Обхватываю ногами бедра, сама забрасываю руки на его шею. Я стараюсь ухватиться всеми способами, боюсь, что сейчас рухну вниз.
– Забыл, что ты теперь русалочка, – усмехается, держит меня за ягодицы. – Нехрен босиком по заброшкам шастать.
– Раньше вас это не беспокоило.
– И «выкать» мне тоже нехрен. Я твой рот языком таранил, малая, это ведь смахивает на близкое знакомство?
Мой ответ гаснет в вое полицейских сирен.
В первую секунду мне кажется, что начинаются галлюцинации. Ну, бывает же, от стресса и страха. Но считываю реакцию Валида и понимаю, что не у меня в голове звенит.
Мужчина напрягается, на его лице мелькает выражение чистейшей ярости. Будто сейчас готов здесь всё разнести, любому, кто помешает, шею свернуть. И в подтверждение его силы – Валид сильнее вдавливает пальцы в мои ягодицы.
– Я снова живым щитом буду?
Спрашиваю, вздыхая. Заставляю себя не радоваться раньше времени. Шанс на спасение манящий, но может и не получиться. В колонии ведь Палач мной прикрывался и шантажировал. Снова так поступит.
Какие идиоты вообще включили сирену, а не тихо подбирались?
– Не будешь, – Валид хмыкает. – Но…
– Снова придётся покричать?
Я всегда гордилась тем, какой у меня отец. Успешный, справедливый, всемогущий. Я была дочкой Лащенова и гордилась этим! Но сейчас я впервые ненавижу эту фамилию.