Невинная для бандита - стр. 46
Другая рука оказалась рядом с моим лицом, а большой палец весьма ощутимо надавил на губы, заставляя приоткрыть рот. Это было унизительно и гадко. Что сама поза, что то, о чем говорил Герман.
Слезы уже невозможно было сдерживать, и я ощутила, как на щеках появилась влага. Но разве это могло удержать монстра? Нет. Он продолжал издеваться.
- Видишь, Кудряшка? Ты снова на коленях. И пожелай я - откроешь рот и отсосешь, как миленькая. Еще и проглотишь все, что я тебе дам. Так разве ты не шлюха? - Он резал меня без ножа. Каждое слово впивалось в сердце, заставляя слезы катиться все сильнее. - Молчишь? Вот именно. Ты сама выбрала этот путь. И нечего строить из себя благородную леди, раз уж решилась раздвигать ноги за деньги.
Наконец, хватка в волосах ослабла, и я смогла опустить голову, чтобы больше не видеть равнодушного, холодного взгляда, в котором не было ни капли сострадания.
- Не тебе ставить мне условия. Ты - всего лишь моя вещь. И только мне решать, когда у тебя выйдет срок годности. Я определяю, когда ты будешь использована по назначению. Это ясно?
Закусила губу, чтобы не заплакать в голос. Я даже представить не могла, что человека можно было унизить вот так - просто словами и безразличием.
- Ясно… - едва слышно ответила я, боясь, что иначе экзекуция продолжится.
- Ты здесь только потому, что я так захотел. И если я предложил тебе что-то, то лишь потому, что это - знак моей доброй воли.
Сидя на полу, я видела, как Мороз обошел меня и направился к лестнице.
- Тебе стоит запомнить свое место, чтобы не было напрасных ожиданий. Иначе разочаруешься.
Холодные, равнодушные слова, после которых я осталась одна, на полу. Заплаканная и униженная. Опять.
19. - 18 Есения -
Очередной урок от Германа оказался жестоким. Хотя могло быть и хуже - он мог бы заставить меня и правда сделать минет. А мог взять прямо там, мог воспользоваться условиями контракта...
Это я осознала, только когда слезы закончились, а сама я не смогла отогреться даже в горячем душе.
Так и лежала, завернувшись в одеяло, и дрожала. Стоило закрыть глаза, как я снова видела этот холодный, равнодушный взгляд, полный отчужденности и безразличия.
И никак не могла понять - как это могло сочетаться в одном человек. Я же видела, слышала его слова в детской. Неужели ту, другую сторону, он не показывал никому? Неужели никто не был достоин человеческого отношения?
Я этого не понимала…
Промаявшись полночи, задремала ближе к утру. Так что настроение у меня, естественно, на следующий день было поганое. Во-первых, к маме я так и не смогла отпроситься. Во-вторых, слова Германа меня очень сильно задели. В-третьих, мне и самой было гадко от того, на что я собиралась согласиться.