Невидимый город - стр. 39

– Он выглядит по-другому, – прошептала Бобби.

Мужчина никак не показал, что заметил вторжение в его рабочее пространство. В белых перчатках и с почти религиозным почтением он осторожно поднимал фотографии из засохшей архивной коробки. С особой тщательностью, как будто имел дело с хрупким предметом, он рассматривал, упорядочивал и сканировал материал. Каждые несколько секунд его лицо озарялось демоническим светом, когда сканер проносился над объектом, который он считал достойным архивирования.

Бобби решилась на первый шаг. Она подошла к мрачной фигуре:

– Здравствуйте, господин Расмус. Это я. Бобби.

Никакой реакции.

– Роберта…

Молчание.

– Роберта Альберс. Мы с Йонасом дружили в детском саду. Вы фотографировали нас для газеты в День святого Николая, вырезка висит у нас в коридоре, – сказала она.

Расмус замахнулся и хлопнул ладонью по столу. Его кофейная чашка подскочила в воздух, ложка со звоном упала на пол. Бобби и Лина вздрогнули от испуга. Пинцетом Расмус подобрал мертвое насекомое, заблудшее в его подвал, и выбросил. Когда он наклонился за ложкой, его взгляд упал на двух девушек. Лучи света озарили его лицо. Он вынул из ушей беспроводные наушники. Из крошечных кнопок звучала классическая музыка. Неудивительно, что он их не слышал.

– Мы с Йонасом одноклассники… – снова начала Бобби. Расмус решительным движением руки отодвинул ее в сторону, чтобы поближе рассмотреть Лину. Он остановился и окинул ее тем пристальным взглядом, о котором Лина знала только от тетушек, дядей, дедушек и бабушек Бобби незадолго до того, как они разражались восторженным: «Ребенок, как ты вырос!» Расмус ничего не сказал. Его глаза мерцали темно-карим цветом, как у Йонаса. Карл Расмус казался ей воплощением темной стороны своего сына.

– Долго же тебя не было, – сказал он.

Его дыхание источало запах холодного сигаретного дыма, алкоголя и уныния. Лина невольно отпрянула.

Ее защитное движение не осталось незамечен- ным.

– У нас вчера было что праздновать, – извинился Расмус. Его внешность противоречила его словам.

– Если бы можно было повернуть время вспять, – вздохнул Расмус, выдержав многозначительную паузу. – Если бы я мог, я бы повторил каждую свою ошибку.

Он громко рассмеялся, пока не понял, что никого, кроме него, это не забавляет. Смущенно он поправил волосы и разгладил влажную от пота рубашку. Видимо, он отвык от посещений.

– Раньше редакторы спускались сюда за историческими знаниями, – пояснил он свое положение. – Новое поколение писарей гуглят свои истории и считают, что это журналистика. Они просто все рассылают. В Twitter, Instagram, Facebook, Snapchat, Youtube. Но как настоящий журналист вы должны слушать. И наблюдать.