Невидимые люди - стр. 17
Розина квартира не отличалась оригинальностью. Салон, кухня, две маленькие комнаты – хозяйки и ее мужа, два санузла, разделенные на «мужской», где крышка заляпанного унитаза всегда была поднята, и «женский», где стояли на полочке искусственные цветы то ли из воска, то ли из мыла и несколько кремов для поддержания Розиной красоты. Рома, как истинный джентльмен, отдал ей сортир, совмещенный с душем, где Роза разместила свои богатства.
– Ой, Мариночка! Я так рада, что ты у нас будешь убираться. А то я боялась, что какая-нибудь молдаванка будет по дому шуровать туда-сюда, туда-сюда. Я так не люблю молдаванок!
– А чем молдаванки плохи? – удивилась Марина.
– Ну как сказать… – развела руками Роза. – Ну, не люблю я их, и все тут! Они, говорят, воруют. И Рома, кстати, тоже так считает.
– Ну, если Рома… – протянула Марина, не зная, что ответить.
– Ты, кстати, не стесняйся. Если голодная – бери, кушай. Вот у меня хлопья шоколадные стоят. Давно уже. Никто их не кушает у нас. Хочешь? – и она протянула Марине коробку хлопьев.
– Нет, спасибо, – поморщилась она.
– Жаль, – пожала плечами Роза и задумчиво взглянула на коробку. – Придется выбросить, – вздохнула она печально.
Подлинной хозяйкой дома, в чем Марина быстро убедилась, была, без сомнения, Мася. Продукты ее жизнедеятельности находились в самых неожиданных местах: в углу за кроватью, в шкафу с обувью, даже в раковине для мытья посуды… Но только не там, где им положено быть. «Хорошо еще, что она хотя бы прыгать не может, – с надеждой думала Марина. – А то бы еще и на верхних полках это было». Увы, как ей пришлось вскорости убедиться, Мася, несмотря на свою тучность, смогла добраться до самых отдаленных мест. Кроме того, везде – в постели, в белье, в полотенцах, в кастрюлях, даже в ящике со специями – обнаруживалась Масина рыжая шерсть. Короче говоря, в этом доме жила Мася, и все остальные.
Салон был оформлен по моде восьмидесятых годов прошлого века: румынская стенка, мягкая мебель, пушистый ковер, на журнальном столике хрустальная вазочка с отбитой круглой ручкой… В углу стоял небольшой стол овальной формы, вокруг которого расположились шесть стульев. «Пинат охель – столовая», – объяснила Роза. Правда, столовая была захламлена старыми газетами, серыми салфетками, высохшими цветами, которые уныло торчали в вазе без воды, и прочей дребеденью, место которой в мусорном ведре, но никак не в гостиной.
В противоположном углу Марина заметила видавшее виды пианино, которое Роза очень удачно приспособила для сушки и раскладки белья. В стенке из полированного дерева стоял неприкосновенный запас дорогих хозяйкиному сердцу сервизов: чешский кофейный с розочками, ленинградский чайный с цветущим горошком и жемчужина коллекции – гэдээровская «мадонна». Марина засмотрелось было на эту роскошь, но тут ее размышления прервала Роза: