Невиданная Быль. Стихи и проза - стр. 3
В то же время при погружении в вязкое пространство некоторых сюжетов автора основная, изначальная составляющая глубинной сути души человека – Высшее Я читателя – в определённый миг становится вынуждена воспринять и признать наличие иных сфер, тех, где наши вожделенные законы, в коих мы жаждем обрести стабильность и равновесие, теряют смысл перед неотвратимостью истинного положения вещей, перед необходимостью осваивать определённые новые понятия. Эти понятия, согласно Последней доктрине, способствуют становлению Высшего Я на различных стадиях его самореализации. Таким образом кажущийся мрак оборачивается своей полной противоположностью, из пугала превращаясь в необходимый этап очистительного процесса.
Стихи Мамлеева будоражат читателя своей изощрённостью. Диапазон тем широк: от мрачных глубин распадающегося бытия до светлых чертогов России Вечной. Типажи небывалые – упыри, всякая нежить, разного сорта ублюдки, но между ними вдруг обнаруживаем уверенных в себе адептов, умелых обитателей запредельного, пророков, провидцев, проводников. Они то бредят, то бредут, и всё это сопровождается хохотом, зычным, диковатым, залихватски-молодецким. А в потаённых кулуарах души отзываются на этот хохот неведомые нам самим тонкие струны, связующие нас с нашим Высшим Я.
«Невиданная Быль» – не просто сборник стихотворений, эта книга изначально была задумана как целостное литературно-художественное произведение. Вот что говорит об этом сам автор:
«Главная идея этой книги – единство прозы и поэзии, в то время как обычно эти две литературных формы противостоят друг другу.
Это единство достигается тем, что, во-первых, стихи в этой книге написаны от имени героев приведённых здесь рассказов. Более того, сами эти герои в своем поэтическом творчестве иногда перевоплощаются таким образом, что создаётся впечатление, что их стихи написаны как бы разными людьми. В целом же каждый рассказ и приложенные к нему стихи по существу образуют единое произведение, некий синтез, именно поэтико-прозаическое произведение как таковое. Единственное исключение представляет образ Трепетова, главного героя романа «Московский гамбит», ибо тогда пришлось бы публиковать здесь целый роман. Отмечу, что вообще в моих романах всегда приводились соответствующие духу романа стихи. Подлинная разработка идеи поэтико-прозаического творчества как нового вида литературы ещё впереди. В этом единстве поэзия и проза не только должны дополнять друг друга, но и образовывать нечто новое в литературе.
Поскольку герои этих рассказов весьма различны по своей ментальности и духу, то довольно резко отличаются друг от друга и соответствующие циклы стихов».