Невеста тирана - стр. 8

— Не теперь, мой хороший, мне нужно уйти. А ты тихонько поспишь в комнате Альбы. Ладно? И не будешь хулиганить. А потом я вернусь.

Лапа едва слышно зарычал в знак протеста и уткнулся носом еще плотнее.

Джулия вздохнула:

— Не бунтуй, так нужно. Но если бы был хорошим послушным мальчиком, тебя бы не запирали.

Лапушка поднял голову и заглядывал в лицо, поводя ушами. Золотистые глаза ловили отблески свечей и искрились, как два кабошона. Джулия погладила его по шелковистой спине:

— Не уговаривай. А если будешь умницей, тебе принесут свежей курятины с кухни.

Она развернулась и пошла в сторону комнаты прислуги, чувствуя, как Лапушка напрягся на руках. Он всегда терпеливо выносил заключение и никогда не сопротивлялся, если Джулия относила его сама, но сейчас явно решил показать характер. Зверек протестующее тявкнул и прикусил рукав. А когда Джулия толкнула дверь, дернулся всем телом так, что она его едва удержала. Джулия встала в проеме, опустила Лапу на пол, но тот и не думал сдаваться, пытаясь найти прореху между стеной и широкой юбкой. Прижал уши, вытянул шею.

Джулия присела, вновь коснулась теплой шерстки:

— Да что с тобой, миленький? Ну?

Зверек расслабился от ласки, но когда Джулия встала и собралась закрыть дверь, вцепился в подол с яростью дворового пса. Дернул с задавленным рычанием, и послышался тонкий треск ткани. Джулия похолодела, отдернула подол и захлопнула дверь перед самым носом Лапы.

Девушки тоже слышали треск. Альба кинулась к ней:

— Что, сеньора? Неужто укусил?

Джулия покачала головой и приподняла подол:

— Кажется, порвал.

Альба опустилась на пол, попросила поднести свечей и внимательно осматривала шитый золотом аксамит, который стоил целое состояние. За всю жизнь у Джулии не было платья дороже.

Альба подняла голову:

— Нашла, сеньора. Небольшой клок подцепил. Но не волнуйтесь, сейчас быстро зашью. Да так, что никто и не заметит.

Джулия прижала ладонь к груди, стараясь унять сердце:

— Не понимаю, что на него нашло. Может, не по себе от суеты во дворце? Слух у Лапы не чета нашему. Забеспокоился, перепугался. — Она посмотрела на Альбу, которая уже раскладывала прямо на паркете швейную шкатулку: — Ведь, говорят, примета дурная — вот так, перед выходом зашивать. Ведь, правда?

Альба улыбнулась:

— А вы в голову не берите. Да еще в такой день. Уж, куда дурнее, сеньора? Все знают, что сеньора Марена страх, как несчастна. Но ничего не попишешь. Ну, что тут уже может быть хуже? Тут уж все приметы бессильны. Разве что, помрет кто…

Джулия поспешно махнула перед собой рукой, отгоняя беду: