Невеста Степи - стр. 21
- За что?
- И ты спрашиваешь? - Чимэг пнула девушку под бок, и она свернулась в клубок от боли. Мать Гумерхана продолжала наступать:
- Это ты убила моего сына!
- Убила? - Елена, пытаясь спастись от носка сапога, стала отползать в сторону. Пальцы её судорожно пытались ухватиться за толстый ворс ковра. - Как я могла убить его? Когда я пришла, Гумерхан был уже мертв!
Очередной удар сапогом заставил девушку замолчать.
- Не смей произносить его имя, проклятая! Это ты его убила! Ты! - не унималась Чимэг, нанося еще один удар. - Вино, что прислал твой отец, было наверняка отравлено!
Сквозь пелену боли Елена начала улавливать смысл услышанного. Сейчас её не пугала собственная участь. Куда больше она переживала о том, какие последствия повлечет за собой обвинение в том, что виноват её отец.
Война. Гибель народа. Падение Константинополя...
- Оно не было отравленным! - готовясь к очередному удару, произнесла Елена. - Мой отец хотел мира, а не войны.
Но Чимэг, охваченная горем, не слышала Елены. Матери Гумерхана нужно было найти виновного в гибели её любимого сына, и она нашла его в лице Елены. Словно не зная о том, что Гумерхан последние шесть лет любил напиваться, и делал это с завидной регулярностью, Чимэг не желала соглашаться с очевидной вещью. Её единственный сын умер не от отравленного вина, а из-за своего пьянства.
- Вытащите её в центр лагеря, - сверля перепуганное лицо Елены, приказала Чимэг. - Привяжите к столбу. Пусть все видят ту, из-за которой умер мой сын! Мой Гумерхан!
Мужские руки бесцеремонно подхватили Елену под руки. Она уже не очень понимала, что происходит. Глаза, затуманенные болью, плохо ориентировались в пространстве. Страх, надежно вцепившись в сердце девушки, не позволял ей нормально дышать. Пока её волокли в центр лагеря, Елена ощущала, как колючки, камни, ветки, то и дело хватаются за её платье новобрачной. С каким-то странным равнодушием девушка обнаружила, что местами, этот наряд порвался, и теперь часть её ноги была видна другим людям.
Елене было все равно.
Девушке было все равно, когда её, как соломенную куклу, привязывали к деревянному столбу, тому самому, что этим утром был свадебным алтарем. Веревки беспощадно впились в нежную кожу запястий, и Елена, удивленная этим, вскинула голову. Девушка укоризненно посмотрела в лицо одного из воинов. Тот, пораженный силой её взгляда, отвел взор в сторону и пробурчал:
- Прости, госпожа. Таков приказ главной хатун.
- А мои служанки? - выдохнула Елена. Сердце её сжалось от страха за них.
Воин промолчал. Но и в его молчании был ответ. Девушка поняла, что участь её служанок будет тоже незавидной.