Невеста смерти - стр. 35
– Дальше, Маркета. Расскажи про другие. Пожалуйста!
– Флегма, слизь. Гумор вялый, текучий…
– Как сын могильщика. Такой унылый, такой уставший от самой жизни… Похож на старичка-крота. Терпеть не могу, когда он таращится на меня на улице с такой печальной физиономией!
– И последняя – желтая желчь. Самая жестокая, самая болезненная. Гнев, алчность, распутство – это все из-за нее. Даже убийство.
Глаза у Катарины расширились. Ничто так не захватывало ее, как легенды и сказки.
– Убийство… – прошептала она.
– Избыток желтой желчи ведет к потере рассудка. Она закипает в венах и рождает нестерпимое вожделение или убийственную страсть. Так сказано в книге.
Катарина кивнула, с нескрываемым восхищением глядя на подругу.
– Ты и твои книги… Какой чудесный дар – открывать мир в этих волнистых строчках!
Из-за реки долетел голос матери, звавшей Маркету домой – в бане потребовалась ее помощь.
Молодая банщица тут же поднялась и чмокнула подругу в щеку.
– Мне надо идти. С тобой хорошо, даже настроение поднялось. Тебе нужно обязательно выучиться читать. И тогда ты сама сможешь разбираться в этих волнистых строчках.
Катарина недоверчиво уставилась на нее.
– Я? Я смогу читать?
– Конечно. А почему нет? Это же никакая не магия! Нужно только учиться и практиковаться.
Дочь мельника взяла подругу за руки и поцеловала.
– Ох, перестань! – Маркета отдернула руки. – Не надо так!
Помахав Катарине на прощание, она поспешила к Банному мосту.
Чтение действительно было чудесным, редким даром, полученным Маркетой от отца вместе с возможностью заниматься с учителями, слишком бедными, чтобы платить за кровопускание деньгами, и обменивавшими свои умения и знания на услуги цирюльника. Книги были по преимуществу на латыни, и юная ученица с трудом продиралась через тексты с помощью Зикмунда. Но ее неплохого владения чешским и немецким хватало, чтобы читать и писать простенькие предложения, произнося вслух звуки и складывая их в слова.
Ее сестрички-близняшки, Дана и Катя – им уже исполнилось десять лет – не умели ни читать, ни писать. Как и большинство детей в Чески-Крумлове, которые не посещали латинскую школу иезуитов, никаких особых неудобств они от этого не испытывали. Девочки лишь качали головой, когда видели, что старшая сестра снова сидит с книгой на коленях, водя пальцем по строчкам и бормоча что-то себе под нос. Они нисколько не обижались на Маркету за то, что у нее есть то, чего нет у них, и никогда не имели желания тратить драгоценные свободные минуты на какие-то книги.
Вечером, когда старшая дочь Пихлеров, по обыкновению, сидела, склонившись над драгоценной книгой, обдумывая значение разных слов, Люси протопала к столу и мокрыми пальцами потушила чахлое пламя сальной свечи, оставив дочь в темноте, которая была бы полной, если б не тлеющие в печи угольки.