Невеста Пушкина. Пушкин и Дантес (сборник) - стр. 35
– Понял, ваше сиятельство… Идти домой, никого не бунтовать, никуда не уезжать?… – поспешно отвечает переводчик.
– Ну вот… Так и передашь им… Конвойный офицер! Ведите их отсюда?… И больше никаких мне аманатов не надо…
– Слушаю, ваше сиятельство! – отчеканивает молодцеватый конвойный офицер.
Турки кланяются и все выходят.
– Что еще там у вас? – обращается Паскевич к Вольховскому.
– О движении чумной эпидемии в наших войсках, ваше сиятельство… – отвечает Вольховский.
Это не нравится Паскевичу. Он морщится:
– Чумная эпидемия? Что же чумная эпидемия? Чумный лагерь ведь устроен, как я приказал?
– Чумный лагерь устроен, но число заболеваний растет, ваше сиятельство!
– Война в Азии! Вот что такое война в Азии! В Петербурге этого не представляют?.. Объявить в приказе по армии, что воспрещается нижним чинам общаться с туземным населением… Усилить карантины… Что же еще мы можем сделать?
– Слушаю, ваше сиятельство… Кроме того, лекаря заявляют о том, что развивается горячка…
– Хорошо, хорошо… Горячка, чума… Это все мелочи… А какие донесения из отряда Бурцова?
– Пока никаких. Думаю, что он уже занял Байбурт, – с готовностью сказать приятное начальнику уверенно говорит Вольховский. Но Паскевич смотрит на него недоверчиво.
– Вы думаете? Гм… Лазы – народ воинственный… Едва ли они будут бежать без оглядки, как сброд сераскира и Гака-паши. И хотя этот ханжа Сакен очень усердно крестил Бурцова, когда он отправлялся… но кого же он не крестил? Что быть Сакену в царствии небесном, в этом я не сомневаюсь, но под моим начальством служить он уж больше никогда не будет!.. Дойти до такой наглости, чтобы себе приписать все успехи двух кампаний, мною проведенных, и об этом корреспондировать в «Journal des » – (Повышая голос.) – И во время боя не исполнять прямых моих приказаний! Делать по-своему! – (Еще более повышая голос.) – Видите ли, он и декабристы – это мозг армии! Но ведь если среди декабристов есть дельные люди, как вы, например, или Пущин, не говоря о Раевском, то они мною выдвигались и будут выдвигаться, хотя всем известно, что государь этого не любит! По мнению и воле государя, декабристы тут, в действующей армии, совсем не затем, чтобы нахватать чинов и орденов! Они тут отбывают наказание, и только. Вашей службой я доволен… О вас я сделал представление его величеству… – И граф милостиво глядит на бывшего декабриста, а бывший декабрист кланяется поспешно:
– Покорнейше благодарю, ваше сиятельство!
– Я делаю для декабристов все, что могу! Если они личными способностями и храбростью заслу-жи-вают наград, я немедленно делаю представления… Я выдвинул в генералы Раевского, который хотя и не был судим, но, между нами говоря, ведь тоже замешан в бунте… Я сделал генерал-майором Бурцова… Благодаря мне получил офицерский чин Пущин, хотя это и было трудно: у государя свои разряды декабристов и очень хорошая память на эти разряды!