Невеста по контракту - стр. 49
– Нам остается просто с этим смириться, – философски пробормотал Фредерик.
И, к счастью, наш экипаж наконец-то снова тронулся в путь.
Сам театр располагался на возвышении на берегу. И то ли его изначально так строили близко к обрыву, то ли со временем море просто подмывало утес. Потому теперь казалось, что массивное здание в любой момент рухнет вниз вместе со всеми своими колоннами и громоздкими статуями на крыше.
В холле хватало припозднившихся, как мы. И я бы предпочла задержаться, рассмотреть диковинную лепнину на потолке, похоже, запечатлевающую один из мифов о сотворении мира, но тут уже и Фред поторапливал. И не потому, что мы могли опоздать на начало спектакля. А потому, что Мэделин сразу рванула вверх по лестнице.
– Кто бы знал, сколь тяжка доля старшего брата, – бурчал Фредерик, спеша за ней. – Наверное, только когда выдам вас замуж, вздохну спокойно и перестану переживать о возможной необходимости закрашивать седеющие по вашей вине волосы.
Массивная лестница с красной ковровой дорожкой привела в просторный коридор с резными дверьми. Лакей в парадной ливрее с поклоном открыл нам нужную, пропуская на ложу.
Десять массивных кресел здесь размещались в два ряда. И пустовало только два. Дейрон сидел с краю во втором ряду, справа него устроился Хафиз, а рядом с Хафизом Азар. Зато место впереди оставалось свободным, но там уже угнездилась Мэделин. И наверняка весь спектакль станет то и дело к Дейрону оборачиваться…
Рядом с Мэделин сидел глава инквизиции, справа от него – один из его помощников, и еще один расположился позади. Получается, пустовало одно место наверху с краю – там сел Фредерик. А я же – перед ним и как раз по соседству с незнакомым мужчиной лет сорока. Причем, на нем не было мантии инквизитора, лишь вполне светский костюм. Выходит, он пришел не за компанию с кем-то из присутствующих, а сам по себе? Но я этого человека точно раньше не видела, иначе бы обязательно запомнила хотя бы из-за непривычно длинных для мужчины идеально-белых волос.
Как раз в это время внизу у сцены грянул оркестр, и поэтому положенные по этикету взаимные приветствия прозвучали приглушенно. Занавес уже разъезжался под зловещую барабанную дробь, словно предупреждая тех, кто вдруг забыл, что нас тут ждет историческая трагедия.
– Признаться, никогда не понимал, что именно людей интересует в подобных представлениях, – произнес сидящий справа от меня этот светловолосый незнакомец. И вроде бы смотрел на сцену и говорил сам с собой. Реагировать или нет?
И пока я гадала, он продолжил:
– Мне всегда казалось, что любого рода искусство должно приносить людям удовольствие либо просвещение. А какое удовольствие лицезреть на то, как одни угнетают других? И какое просвещение в том, о чем и так судачат постоянно?