Невеста наемника - стр. 42
– Фрейлейн Йорген, судите сами – на кой хрен мне писать? Все, что мне нужно было, – поставить крестик, когда выдавали жалованье.
– Ну, ничего, – отмахнулась фрейлейн. – Сама напишу.
Фрейлейн опустилась на колени. Я испугался – не передо мной ли, но оказалось, ей нужно было извлечь из-под кровати небольшой сундучок. Вытащив из тряпок и игрушек бурую склянку, девица глухо застонала. За столько лет чернила успели высохнуть.
Фрейлейн Кэйтрин кинулась к очагу. Вытащив комок сажи, помяла, поплевала в ладонь. Ткнула туда пальцем, мазнула по полу – проба пера! – потом по табурету.
– Вот и чернила! – торжествующе продемонстрировала фрейлейн черную полосу. – А перьев у нас много. Сейчас очиню.
– Не пойдет, – вздохнул я, досадуя, что сам не подумал о такой малости – запастись какой-нибудь склянкой чернил. – Высохнет, осыплется.
Конечно, девица мне не поверила. Пришлось ждать, пока полоска не высохнет, и провести по ней ладонью. Ладонь стала черной, табурет чистым. Насколько я помню, сажа для изготовления чернил не годится, иначе школяры и студиозы тратили бы деньги лишь на вино.
– А если кровью? – в отчаянии предложила фрейлейн. Закатав рукав, потребовала: – Дайте кинжал!
– Нет уж, любезная фрейлейн, – прикрыл я рукоятку. – Чужой кровью бумаги не подписывают, а свою я не дам. Да и глупо на купчую кровь тратить.
– И что делать? – растерялась Кэйтрин.
– Да ничего не делать, – буркнул я. – Бумаги я оставляю вам. Коль скоро они у вас – вы владелица земли и домов. Можете кинуть купчую в огонь, вставить в рамочку. Или, чтобы соблюсти все процедуры, завтра приедете в город, найдем чернила – все подпишу. Даже у стряпчего можно заверить.
Оставив документы обалдевшей от счастья фрейлейн, я, ужасно довольный разрешившейся ситуацией, поспешил уйти.
Вернувшись в Вундерберг, я думал, как бы мне отпраздновать свое избавление от хомута, но придумать ничего не сумел. Ограничился лишь походом к цирюльнику.
Как отыскать брадобрея, мне подсказали добрые люди. В этом городе не было привычных багровых тряпок, развевавшихся над цирюльней, а существовали особые вывески – красно-белые столбики.
Брадобрей был занят – выдирал очередному страдальцу коренной зуб, а за занавеской полулежал тучный бюргер, ожидавший очереди на отвертывание крови из вены.
Ждать мне не хотелось, и потому дошел до лавки, где торговали всякой всячиной, включая бритвенные принадлежности, где купил-таки то, что давно собирался приобрести, – небольшой медный тазик и острейшую бритву. В прежние времена эти «приспособления» мне были не нужны – зачем таскать лишнюю тяжесть, если есть кинжал? А тут – решился.