Невеста на ужин - стр. 72

— Опять ты сохнешь. Чего же тебе не хватает? — сокрушённо сказала Татьяна Николаевна и принялась обрезать засохшие длинные листья какого-то большого растения в кадке на полу.

Вдруг она резко подняла голову и, посмотрев прямо мне в глаза, произнесла:

— А вы мне не понравились, когда я услышала ваш голос по телефону. Но теперь я поняла, что ошиблась. Видимо, вы в тот раз говорили так со мной из-за смущения, оттого, что оказались в такой двусмысленной ситуации. Сейчас такие нравы у молодёжи! Нет, не подумайте, я вас не осуждаю, сейчас такое время, что то, что вы живёте вместе с молодым человеком — в порядке вещей.

Я закашлялась, а Татьяна Николаевна как ни в чём не бывало прошла к небольшому шкафчику у стены и взяла пластиковую плоскую палочку, потом подошла к цветам, росшим в широком поддоне и стала рыхлить землю.

— Знаете, а я ведь очень рада, что Женя встречается с вами. Когда он сделал мелирование, проколол ухо, я стала думать всякие неприятные вещи, мне даже казалось, что он из этих, — она понизила голос. — На мои вопросы о девушке он всегда отмалчивался, нервничал, уходил в свою комнату. А когда он начал рассказывать о вас, я обрадовалась, что дождусь внуков.

— У вас же ещё один сын, — напомнила я, думая про себя, что от Женьки внуков ей точно не видать.

— Никки… — она покачала головой. — Это моя боль. Он всегда был очень своевольным, чуть ли не с рождения. Он доставлял столько хлопот! Я молила Бога, чтобы он послал нам вторую девочку, потому что второго Никки я бы не выдержала. Но Женечка совсем другой. Он всегда был послушным, чутким, добрым, всегда со мной делился всеми событиями своей жизни.

Говоря о Жене, она улыбалась, её слова были наполнены теплом и материнской гордостью.

— И только с ним я могу сходить в оперу, — зачем-то добавила она. — Я его брала с собой с детства, ему очень нравилось. А Никки однажды так опозорил меня в опере, что я до сих пор, когда вспоминаю об этом, краснею до корней волос.

— Неужели он уснул? — я начинала проникаться к Нику сочувствием.

— Хуже, Томочка, хуже! Ему было лет восемь, когда я его повела в оперу. Сначала всё было хорошо, но потом со словами: «Мам, я тоже так могу!», он вскочил на сидение и завопил во все горло. Я не успела его остановить. Это был такой позор! Такой позор! Я до сих пор помню, как на меня смотрели, — она закрыла лицо рукой. — И теперь он продолжает меня разочаровывать. Выбрал себе не пойми какую профессию, живёт с непонятными девицами, о свадьбе даже не думает, хотя ему скоро тридцать и давно пора бы остепениться. Но он меня совсем не слушает и мотает нервы. Мне бы хотелось, чтобы Женя пожил дома, пока Никки здесь. Мне так будет спокойнее. Вы ведь поймёте моё желание?