Невеста куратора - стр. 33
Твоя Тиенна».
Закончив письмо, я перечитала его дважды. Да, пожалуй, это всё. Нужно вечером отнести на почтовую станцию. Стараясь не тревожить родных, я ни слова не написала о том, что происходит в ковене.
Теперь, узнав истинное лицо Ретони и Крогоу, я и на остальных смотрела с подозрением, по-новому истолковывая то, что раньше не замечала: смешки за спиной друг у друга, перешёптывания, недомолвки и многозначительные взгляды. Только магистр Нуссель, погружённая в работу, была выше всего этого, да ещё Рандал старался держаться подальше и от сплетен, и от буйных вечеринок.
Освоившись в замке, я будто ненароком начала заглядывать в лаборатории, общаться с молодыми магами, более расположенными к болтовне, чем старшее поколение. Но пока ничего подозрительного не увидела и не услышала: всё происходящее в ковене укладывалось в устав. Из доказательств у меня был только пучок огненной травы, мною же и уничтоженный, да тот разговор в библиотеке. Отослав магистру Тарио короткую записку, где честно излагала только факты, я решила, что нужно написать и маме. Конечно, я старалась держать лёгкий тон письма, чтобы у мамы ни на мгновение не появилось мысли, что мне приходится в ковене трудно.
И ещё об одном я не упомянула в письме: чудесные розово-лиловые серьги всё-таки заняли своё место в моих мочках.
Для меня оказалось неожиданно сложным принять это решение. Всю жизнь прожив без дорогих украшений, я радовалась оберегам, что сначала плела для меня мама, а затем я сама. Каждая бусинка в них имела своё значение, каждый узелок на нити напоминал о каком-то событии.
С детства я привыкла, что каждая вещь, надетая на тело, должна быть наполнена заботами и мыслями того, кто её делал. Разглядывая затейливые узоры на моей новой юбке, я так и видела маму за работой: вся в мыслях обо мне. Любовь, немного тревоги и море надежды на лучшее – всё это вшивалось с каждым стежком в шелковистую ткань.
Сделанные на продажу украшения, несмотря на красоту, не имели значения и силы, хоть и очень нравились мне. Казалось несерьёзным прокалывать мочки ради вещи, которая не сделана специально для меня.
Сомнения не отпускали меня почти месяц. Всё это время серьги в бархатном свёртке лежали в моей комнате. Наконец, Арсад спросил, собираюсь ли я вообще их носить, и пригрозил вернуть лавочнику, если они мне пришлись не по вкусу.
И тогда я согласилась.
Лумита охотно взялась за дело, стоило мне попросить её помочь. Горячая иголка была почти неощутима, и вскоре красивые камушки колыхались и блестели, пуская гранями блики на мою шею.