Невеста - стр. 45
– Кошмар, да? – Эйо заставляет его лечь и сама устраивается рядом. Она сразу заявила, что плащ один, а она не настолько жалостлива, чтобы ночью мерзнуть. – Кошмары уйдут. Со временем. Сначала они каждую ночь, а потом постепенно блекнут… выцветают, как шторы на солнце. Теряя силу, приходят все реже и реже. Однажды и вовсе о тебе забудут.
– О тебе забыли?
Она задерживает дыхание, но отвечает спокойно, равнодушно даже:
– Еще нет. Времени прошло не так много.
И Оден запирает вопрос о том, сколько времени прошло с той злосчастной ночи, когда жи́ла, откликнувшись на его зов, раскрылась в русле ущелья. Он слышал, как стонут скалы, наливаясь краснотой, трещат, грозя обвалами, и не выдерживают жара.
Грохот их оглушает.
И кажется, что крепостные стены рушатся беззвучно…
Это было. Когда?
Год? Два? Больше?
Если больше, то насколько?
Война, начавшись у Грозового Перевала, должна была завершиться там же. Путь был заперт в обе стороны, но, выходит, его открыли и война перешла на земли детей лозы?
– Спи, – повторила Эйо, не пытаясь вывернуться из-под его руки. Если ей и было неудобно, Эйо молчала. А Одену нужно было знать, что рядом есть кто-то в достаточной мере живой, чтобы и он сам ожил. – Завтра будет сложным…
Помолчав минуту, она добавила:
– Послезавтра тоже. Сейчас все сложно.
Этой ночью Мэб отступила.
Собак учуял Оден.
Мы пробирались по руслу ручья, извилистому и топкому. Вода ластилась к ногам, и, если бы не обстоятельства, я бы получила от прогулки удовольствие. Солнце припекало совсем по-летнему, птицы обменивались последними сплетнями, и синие стрекозы скользили над шелковой гладью ручья.
Мой спутник двигался куда уверенней, чем я рассчитывала. Он шел, ступая практически след в след. Руку, правда, на моем плече держал, но оно и понятно. Головой крутил. Принюхивался. И выражение лица порой становилось таким… удивленным, что ли? Как-то он наклонился, зачерпнул горсть мелкого песка и долго растирал его между пальцами.
Потом камешек подобрал…
И осклизлый кусок коры, который долго мял в ладони, пока не раскрошил в труху.
– Много всего, – сказал Оден, хотя я ни о чем не спрашивала. – Вода холодная.
– Замерз?
– Нет. Просто. Вода холодная. И мокрая. А сверху солнце. Отвык.
Я срезала лист лопуха:
– Это на голову. Чтобы не перегрелся.
Спорить не стал, надел и рукой придавил, чтобы не сдуло. Высший… райгрэ… вожак… с листом лопуха на макушке. Забавно. Или печально, если разобраться. Оден был вожаком – наверное, сам еще не осознал, насколько изменилось его положение. О да, род его примет, как принимают больных и убогих. Но сам он себя таким не считает. И, кажется, уверен, что стоит дойти, как все вернется на круги своя.