Невероятные происшествия в женской камере № 3 - стр. 36

– Ну нет, конечно, не просто так, – сказала она. – Пиво, например, дает, если отсосу.

В камере мгновенно наступила тишина. Катя, которая в этот момент тушила бычок в стакане, обратилась в камень.

– Чего? – оторопело переспросила она через несколько секунд.

– Я говорю: пиво, например, дает, если отсосу, – погромче сказала Ира.

Все снова помолчали.

– А водку? – спросила наконец Диана.

– А водку – если нормально потрахаемся.

– Ты с ним спишь за бутылку? – спросила Майя. Как ни странно, выражение вежливого внимания она сохраняла по-прежнему.

– Однажды он мне пятьсот рублей дал. Но тогда я кое-что еще делала!

– Без подробностей! – завопила Диана. Она упала на койку (та пронзительно заскрипела), обняла подушку и как будто спряталась за ней.

– А я с ней еще на одной к-кровати сплю! – по-настоящему зло рявкнула сверху Наташа.

Катя прислонилась к окну и сказала с бесконечной брезгливостью, приближающейся к восхищению:

– Ирка, ну ты и поблядушка, оказывается!

Ирка захихикала. Аня почему-то снова обратила внимание на ее беззубый рот.

– Мне и больше платят. Мы как-то на природу ездили втроем – я за ночь две тысячи заработала!

– Рублей? – тут же деловито уточнила Майя.

– Ну да.

– Д-да уж явно не д-долларов! Т-ты ее в-видела, кто с ней вообще трахаться будет?

– Не могу это слышать, – сказала Катя и спрыгнула с подоконника. – Когда мы уже гулять пойдем, хоть развеяться. И что, тебе нормально с этим?

– А что такого?

– Ты трахаешься за бутылку пива!

– Когда мне денег дают, мне больше нравится! – заверила Ира.

Продолжая демонстративно кривиться и плеваться, все пустились в обсуждение Иркиной аморальности и постепенно потеряли к ней самой интерес. Ирка еще несколько раз пыталась вернуть к себе внимание новыми подробностями своей биографии, но остальные были слишком увлечены коллективным порицанием. Она скоро замолчала, а Аня, не участвовавшая во всеобщем развлечении, опять уткнулась в книжку. На этот раз она наконец заметила, что читает Достоевского.

Теперь время потянулось действительно медленно. Ничего не происходило, разговоры тоже постепенно сошли на нет. Аня поначалу радовалась, что может сосредоточиться на книге, но скоро открыла для себя новую проблему. Читать под радио было невозможно. Если иностранные песни еще получалось как-то игнорировать, то русскоязычные вгрызались в мозг, вытесняя любую мысль. Аня ворочалась на кровати в безнадежной попытке принять положение, которое подарит ей спасительную тишину, но предсказуемо его не находила. Мимо камеры то и дело кто-то проходил, гремели другие двери, доносились голоса, но про нее с соседками как будто все забыли.