Невероятное влечение - стр. 41
Он холодно посмотрел на Ариэллу – и о чем это она так переживает? Александре Болтон явно было больше двадцати пяти, и женщина с такой потрясающей внешностью вряд ли могла пожаловаться на недостаток любовного опыта – это казалось просто невозможным!
– Что ж, будь я на твоем месте, с удовольствием бы признал, что мои намерения далеки от благородных – ну ни капельки не благородны! – решительно заявил Джек. – Та брюнетка весьма привлекательна, есть на что посмотреть. А, вот и ты, Элис, привет-привет! Я ревную. Выходит, ты больше рада видеть Стивена, всего-навсего друга, чем меня, своего родного брата?
Элис смотрела на него округлившимися от удивления глазами: до сего момента она и не догадывалась о том, что брат вернулся в страну.
– Ты не писал мне целый год, так что я с тобой не разговариваю, – сквозь зубы бросила она и, смерив Джека холодным взглядом, повернулась к нему спиной.
– Довольно трудно писать письма, когда тебя держат взаперти враждебные индейцы, причем так далеко от родного дома, – сказал Джек, которого явно озадачила реакция сестры. Он наклонился и сзади поцеловал ее в щеку. – Все равно я тебя люблю, и у меня есть для тебя подарок.
Потом он с чувством потряс руку Алексея:
– Поздравляю.
Тот усмехнулся и сообщил:
– Сегодня в полночь – мальчишник.
– Ни за что не пропущу, – отозвался Джек.
Элис резко обернулась к брату:
– Ты не купишь мое прощение каким-то там подарком!
– Но у меня есть колотая рана, которая способна подтвердить мои слова, – парировал он, глядя на Элис честными, невинными глазами. – К тому же грозный индеец из племени апачей выдрал у меня солидный клок волос.
– Зачем ты отправился в эти американские дебри? – спросила Элис уже с тревогой, в один миг позабыв о своем гневе.
– А заслужить твое прощение оказалось довольно легко, – засмеялся Джек, приобнимая сестру.
На короткое мгновение Стивен будто перенесся в детство, почувствовав себя маленьким мальчиком, который когда-то стоял на пороге переполненной гостиной де Уореннов и ощущал себя единственным чужаком в этой комнате. Вскоре к компании присоединился Сен-Ксавье, в нескольких шагах от них стояли сэр Рекс и леди Бланш, которые вели неспешную беседу с Тайрелом де Уоренном, графом Адарским, и его прелестной пухленькой женой, Лизи. Стивен привык чувствовать себя посторонним. Было просто невозможно стоять среди огромного семейства де Уоренн, не осознавая и не сожалея, что не принадлежишь к нему до конца, – даже несмотря на то, что и в жилах Стивена текла частичка их крови. Но он никогда не смог бы разделить с ними одно имя, и кровные узы считались семейной тайной, о которой общество никогда не должно было узнать. Горькая правда заключалась в том, что Стивену суждено было всю жизнь провести на «задворках» семьи, так и не став никогда ее настоящей частью.