Неверный. Расплата за ложь - стр. 22
“Любимая, любимая”, – эти слова отравляли меня, подобно яду, заставляя вспоминать, что Амир никогда не говорил мне ничего подобного. Печаль сжала мое сердце, как кулак, но времени предаваться ей не было.
Толпа подобралась к нам ближе, не скрывая нездорового любопытства.
Еще бы! Такой скандал! Будет что обсудить вечером дома и в местном кабаке.
И когда до господина Муссы дошло, что он стал центром скандала и практически посмешищем, свою ярость он направил не на моего отчима, кто договорился с ним о браке, а на меня. Он подлетел ко мне и схватил за шкирку, вынуждая схватить его за руку и держаться из последних сил на весу, носками грубых ботинок ездя по земле. Сначала он приблизил меня к себе, чтобы смотреть в лицо, но тут же отодвинул, ведь воняло от меня так сильно, что я едва дышала от этого смрада.
– Обмануть меня захотели?! Что ты еще скрываешь, шваль?!
Он замахнулся рукой, чтобы отвесить мне пощечину, но рука его замерла в воздухе, когда Амир громко и четко произнес:
– Отпустил ее. Быстро. Иначе убью.
Голос его был таким убийственно спокойным, словно он говорил о погоде, при этом выражение лица настолько пугало, что не оставалось сомнений: Муссе не жить, если он меня тронет. И я вдруг вспомнила тот вечер, когда он точно так же спас меня от дяди-насильника и расколошматил ему лицо в кровь, пока дядя Муслим не перестал даже дергаться под мощными пудовыми кулаками.
И ведь тогда мелькнула мысль, что он и правда умер, что Амир убил его.
А потом он куда-то скрылся, оставляя меня гадать, то ли побежал за помощью, то ли просто убежал, и когда вместо Амира появился мой отец, я настолько оцепенела, что ничего не соображала. Я молча смотрела, как отец приводит дядю в чувство.
Как тот открывает рот и что-то говорит.
И я видела, как отец скидывает собственного брата прямо с обрыва в реку, навсегда меняя наши жизни…
– Что ты сказал? – озверел Мусса, наклоняясь к Амиру. – Муж, говоришь? Где ты был раньше, муж? Почему я о тебе ничего не слышал? Я девку собрался в жены брать, а тут ты приперся, франт городской!
– Не твоего ума дело, – грубо отрезал Амир и со всей дури толкнул Муссу в грудь, отчего тот зашатался и замахал руками. Он стал заваливаться назад, не удержав равновесия, а потом шмякнулся спиной о землю и застонал. Я смотрела, как он возился на земле, как большой навозный жук, а Амир подошел к нему и занес ногу, поставил прямо на грудь Муссе и отчеканил:
– Она не девка, закрой свой рот, урод старый, имей хоть каплю уважения. Про свадьбу забудь.
– Ах ты… – хрипел мой уже не жених, лежа на земле и извергая проклятия. – Я тебе отомщу! Ты пожалеешь! Эта дрянь пожалеет! Безродная девка, да кому она нужна? Ты посмотри на нее! Ни рожи ни кожи! – орал он так, что слюна летела в разные стороны. – Только и сгодится, что дом убирать и овец пасти! Да я только за этим и жениться хотел! Она ж уродина, тощая палка!