Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1 - стр. 65

– «Я имею хорошие отметки по всем предметам», – бойко переводит ученица.

Моя мать прерывает ее:

– Кабанова! Ведь вы же не скажете своим родителям: «Я имею хорошие отметки по всем предметам». Как вы им сообщите это приятное известие? Подумайте!

– «У меня хорошие отметки по всем предметам».

– Ну вот, так и надо было перевести.

Уже на первых уроках моя мать, в сущности, учила нас переводу художественно точному.

«Quelle date sommes-nous aujourd’hui?»

Моя мать добивалась, чтобы ученик понял, что в данном случае «date» по-русски означает не «дату», а «число»; далее, она добивалась, чтобы ученик правильно расставлял слова, правильно интонировал фразу:

– Какое у нас сегодня число?

На простейших примерах моя мать доказывала, что буквальный перевод – не только перевод тяжеловесный, неуклюжий, корявый, дубовый, ранящий наше эстетическое чувство – это бы еще полбеды, – что буквальный перевод сплошь да рядом искажает смысл.

– «Ces enfants travaillent trop».

– «Эти дети работают слишком», – не задумываясь, переводит Груша Замулаева.

Моя мать останавливает ее и объясняет, почему по-французски здесь стоит слово «ces», почему по-французски без него тут нельзя обойтись, а почему при переводе на русский язык в данном случае это слово оказывается лишним, и его не только можно, но и должно опустить. Да, глагол «travailler» означает прежде всего «работать, трудиться». Но нет ли в русском языке значения, более подходящего именно к данному случаю? Конечно, есть. Какой же это глагол?

– Заниматься! – отвечает сразу несколько голосов.

При переводе легчайшей, обиходной фразы моя мать заставляла ребят призадуматься над одной из основных проблем художественного перевода – проблемой слова в контексте, проблемой многогранности слова, проблемой синонимики. И, наконец, моя мать объясняла ребятам, если только они сами не догадывались, что по-русски нельзя сказать: «Дети занимаются слишком», – что по-русски после «слишком» требуется еще какое-нибудь слово – «много», «усердно» и т. д. Моя мать приучала нас при переводе французской или немецкой идиомы подыскивать соответствующую ей русскую. Она показывала на примерах, к чему приводит буквальный перевод идиоматики.

– «Il а le coeur gros». Если мы переведем это выражение слово в слово: «У него толстое (или жирное) сердце», – можно будет подумать, что речь идет о болезни сердца. Но и болезнь называется иначе: «ожирение сердца». А здесь о чем идет речь?

– О настроении.

– Правильно. Значит, как лучше это перевести?

– Ему тяжело!

– Ему грустно!

– У него на сердце тяжесть!