Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1 - стр. 36

Я имею честь принадлежать к московскому братству любителей церковного пения, куда входят бухгалтеры, банщики, ученые, переплетчики, канцеляристы, дворники, швейцары из ресторанов, писатели, рабочие, художники, актеры, домашние хозяйки. Членам этого нигде не зарегистрированного братства дорого не только содержание, но и форма церковных служб. Эти люди, шапочно друг с другом знакомые, называющие друг друга по имени-отчеству, знают, в каком храме на этой неделе «престол» и будет ли там служить архиерей, в каком храме появился молодой дьякон со свежим голосом, когда хор Матвеева в храме на Ордынке поет литургию Чайковского, а когда всенощную Рахманинова; они понимают и чувствуют «руку» дирижера и в ее крепости, и в ее слабости.

Я люблю будничные, скромные, тихие службы, с женским хориком на левом клиросе, малочисленным, но не сбивающимся «на девятый глас».

Покинув юнцом провинциальную глушь ради столичной высше-учебной премудрости, я восчувствовал проникновенную торжественность архиерейских служб со множеством сослужащего духовенства, с радостно-благолепным в самой своей суетливости мельканием иподиаконов, держащих трикирии, дикирии и рипиды, с величавым выходом владыки, держащего в руках крест и дикирий и призывающего вечного Владыку обратить свой попечительный взор на тесную толпу молящихся: «При́зри с небеси, Боже, и виждь, и посети виноград сей, и утверди и́, его же насади десница Твоя…»

Я люблю не только самые церковные службы – я упиваюсь звуками, составляющими их наименования: полу́нощница, вечерня, повечерие, всенощное бдение, светлая заутреня. Я люблю не только церковное облачение, но и звуки, из которых сотканы наименования его частей: камилавка, митра, ряса, епитрахиль, фелонь, стихарь, орарь, по́ручи. Я люблю златокованые названия отдельных частей богослужения и отдельных песнопений… Ектенья, лития, паримии, шестопсалмие, кафизмы, канон, догматик, малое и великое славословие, тропари, кондаки, икосы, ирмосы, антифоны, названия богослужебных книг: окто́их, часослов, постная и цветная триодь – каждое из этих слов по-своему ласкает мой слух.

А сколько беззаветного упования, какая нетленная любовь в названиях изображений, икон Невесты Неневестной: Неопалимая Купина́, Неувядаемый Цвет, Умиление, Взыскание погибших, Нечаянная Радость, Споручница грешных, Утоли моя печали, Всех скорбящих Радость…

А эти лики, глядящие на меня с икон то со строгим, то с любовным, но с неизменно всепрощающим пониманием!..

А эти голубые потоки света, вливающиеся в окна храмов за утренней службой!.. Я люблю и тебя, «свете тихий» вечерней зари, озлащающий иконостас.