Неупиваемая Чаша (сборник) - стр. 58
Прочел газету – верно, сказано про скандал из-за барышни.
Сейчас на квартиру – и матери открыл. И пошло тут. Та на Наташку со всякими словами, очень она раздражительная была. А та хоть бы что! Перекинула косу, заплетает и так дерзко смотрит.
– Это, – говорит, – вам кто же?.. Черепаха сообщила? – так насмешливо. – Ну и каталась! Что же тут особенного?! Это подругин брат, и подруга с нами каталась…
И так просто объяснила.
– Можете проверить!.. Только грязные людишки могут так клеветать!
А Черепахин все слышал. Вышел из комнаты и на меня с укором посмотрел. И прямо к Наташе:
– Наталья Яковлевна, зачем? Я хотел вас защитить от неприятности… Очень испугался за вас…
И даже губы у него запрыгали. И ушел в комнатку. И Наташке стало совестно. Пошла она к нему и постучала.
– Поликарп Сидорыч, отворите! Не сержусь я!.. Что за глупости!..
Но он не отворил ей дверь. И Луша даже ее пристыдила.
– У, дура, а еще образованная! За что человека-то обидела?
И не придали мы значения этому случаю.
И вдруг все в жизни моей и перевернулось. Началась мука и скорбь.
Был день воскресный, и такой ясный, солнечный, веселый день. Еще я газету купил и стал смотреть про биржу. Оказалось, сразу я разбогател на шестьдесят рублей за день. А это так вышло.
Кирилл Саверьяныч очень посочувствовал желанию моему насчет домика и отыскал для меня средство.
– Самый хороший путь – бумаг купить на бирже… Если при счастье, можно капиталами ворочать…
И стал объяснять, но я ничего не понял.
И заворожил он меня разговором.
– Только надо через Чемоданова. Он хоть овсом торгует, но очень знает, до тонкости…
Тот нам и посоветовал.
– Теперь, – говорит, – по случаю войны заводу тыщу пушек заказали, мне один верный человек шепнул. Спешите, пока публика в неизвестности насчет пушек. Сливочки-то и слизнуть…
Кирилл Саверьяныч так значительно сказал:
– Представляется случай!..
Дня четыре я крепился, а бумаги-то на шесть рублей вверх. Злость взяла, словно у меня из кармана вынули. Взял я деньги с книжки и пошел к утешителю моему. А тот уж купил для себя и сотню нажил. Согласился за мой счет поехать в контору. Поехали.
Помещение замечательное, все медь красная и дуб мореный. Потолки стеклянные, и даже ковры, как в церкви, на столбах. И такой щелк на счетах, и все очень чисто одеты, в модных воротничках, молодые люди и очень деликатные. И когда мы сидели, прошел в мягких сапожках один кургузенький и строгий, мягко так, как кот крадется, и вдруг нам:
– Делают вам? – и строго из-под пенсне посмотрел на прилавок, где уж один нам, на косой пробор франтик, на бумажке высчитывал.