Неудержимость IV - стр. 37
Пришлось задержаться и постоять, но теперь я продолжил свой путь среди ужасной картины гниющих частей тел и окровавленных орудий мучений и пыток. Не могу даже примерно понять, сколько здесь людей во всех этих ведрах и бочках. Запах гниения и смрад тут стоит ужасны, невозможно дышать. Я подошел к двустворчатым железным дверям, что раньше служили воротами в сокровищницу. И тут я только задумался, а что я, собственно, буду делать дальше? Перенестись через них? Открыть? Расплавить? Может постучать и Гамок выйдет? Я скрипнул зубами и дернул головой, щелкая позвонками, и потянул за огромное кольцо створку ворот на себя. Но она оказалась закрытой. Тогда я попробовал потянуть и вторую. Да твою ж! Кажется, я теперь догадываюсь, почему Гамок забыл покормить людей.
Достав тубус с отмычками, я раскрыл его, отчего тот распушился словно ёлка, и, подобрав нужные спицы и крючки, поглядывая в замочную скважину, принялся за вскрытие. Механизм секретности щелкнул, оповещая об успешном совпадении клемм, и мне пришлось приложить усилия, чтобы пальцами несколько раз провернуть тонкие спицы, отодвигая пятёрку тяжелых и толстых ригелей в разных местах двери. Освободив одну створку от удерживающих её засовов и убрав набор взломщика, я встал и снова потянул дверь на себя. Она с легкостью подалась, свободно отворившись на смазанных петлях, и я зашел внутрь, задумавшись снова о лампах. Что-то не сходилось. Кто менял в них масло?
Войдя в следующее помещение, что когда-то было сокровищницей, но теперь представляющее собой только большую и пустую кубическую комнату с гладко отполированными стенами, по центру которой была мясистая гора. Огромный труп, словно куча дерьма, превосходившая меня ростом в полтора раза, расположилась в большой пентаграмме, выдолбленной в каменном полу. По бокам от входа были сложены дрова, а вдоль стен комнаты располагались пустые стеллажи и бочки, которые должны были быть заполнены припасами. Это я понял по большому количеству разбросанной кухонной утвари вокруг, и видно Гамок сожрал всё до крошки. Я присмотрелся к куче, что осела на полу. Его шкала жизни была на нуле, но вот шкала выносливости показывала 100%. Подожди. Что?
Гамок Жить Вечно, Гуль, Уровень 528.
Твою мать! Синяя гора говна шевельнулась, скрутившись в спираль, и ко мне повернулась голова слепого огра, что располагалась не на шее, а прямо в груди между ключицами. Белёсые глаза смотрели на меня, а его ноздри раздулись, всасывая воздух. Эта тварь учуяла меня. Огромная пасть раскрылась, открывая вид на огромные сломанные зубы и натужно взревела, так как воздуха в легких ей явно не хватало: “Гамок…”. А в следующую секунду надо мной у потолка зала взметалась четырёхметровая клякса, продолжая громыхать на весь зал: “…Жить Вечно-о-о!”. Я, рефлекторно уходя в перекат в лево от приземляющегося на меня синего говнохалка и испытывая схожий ужас, что и при встрече с грибным зомби, поймал себя на мысли о том, как он сюда, вообще, попал, ведь там узкий коридор. Выходя из кувырка чуть сзади его левой ноги, что разбила камень в крошево, я, проявив меч в руке и продолжая движение, уже приседая, сходу крутанулся, проводя мечом слева на право, отрубая ему короткую ногу в колене. От чего туша от инерции полета, завалилась вперёд, уперев обе руки в пол. А я, вскочив на ноги, за один скачок оказываюсь у его плеча, нанося удар сверху вниз и отрубая ему подставленную голову. Глядя в след отлетающей, а затем котящейся голове среди разделочных столов мясницкого двора, я замечаю, как сонная Ули, сев на полу, тоже смотрит на неё. Любят же женщины в самый подходящий момент объявиться и застукать тебя на самом интересном. Никогда они не пропустят ничего мимо себя. Надеюсь только, что моя боевая форма для неё осталась в секрете. Безглавое тело опало на пол, обильными фонтанами выливая из себя гнойную черноватую жижу по залу.