Неудержимая. 1000 км пешком по легендарному пути Камино де Сантьяго - стр. 6

Я никогда не понимала этого, но все же соглашалась с условиями. Только сейчас они стали вызывать у меня злость. Что за странный контроль? Казалось, что он закрыл мне свет, и это меня ранило – хоть я и не говорила об этом ни ему, ни матери. Я уважала его болезненные и бессмысленные требования и все равно пыталась стать любимой.

Теперь я злилась на отца за то, что он отказывался видеть и принимать мои подарки. Что еще хуже – я злилась на себя за внезапное появление таких незрелых чувств к отцу, при этом именно тогда, когда он умер. Я не ощущала такого на протяжении многих лет, и некоторые из этих чувств я себе вообще никогда не позволяла. «Ну, Соня! Серьезно? Ты еще не проработала детские травмы? Ты жалкая», – говорила я себе.

Отец так любил мою мать, что почти молился на нее и считал ее центром вселенной. Он не хотел, чтобы кто-либо, даже ее дети, превзошли ее. Я думала, что уже нашла какой-то компромисс, и даже стала уважать его преданность. К тому же не так уж и много мне известно случаев настолько великой любви.

Мой отец встретил мою мать – румынку – в маленьком городке Дингольфинг в Германии, ближе к концу Второй мировой войны. Она была бывшей военнопленной, а мой отец – американским офицером, расквартированным в этом городе. Вскоре они поженились. Ему было двадцать, а ей – шестнадцать лет.

Он привез свою беременную жену в Америку, и у них появилось семеро детей. Отец чувствовал себя ответственным за нее по очень многим поводам и окружил ее заботой и верностью, которые смахивали на героические. Он был настоящим рыцарем в сверкающих доспехах. Но, как и рыцарь, он часто рассматривал как угрозу все, что сияло ярче, чем мать.

Меня назвали в честь матери – и я была на нее очень похожа. Я была уверена, что именно это мой отец во мне и не любил. Она должна была быть единственной. Когда он был жив, я как-то мирилась с этим и даже не обижалась. Так почему, как только он умер, я начала злиться на него?

Нельзя сказать, что он мне не помогал. Когда мы с Патриком купили наш первый дом – двухкомнатную развалюху в Чикаго, сразу после того, как я забеременела нашей первой дочкой, – он провел с нами около месяца, без устали помогая нам перестроить дом. Тогда я чувствовала, что он любит меня и хочет показать, на что способен.

Так что нельзя сказать, что я не пыталась как-то исцелить детские травмы до смерти отца. Мне казалось, что пыталась. Я ходила на семинары, наблюдалась у терапевта, прочитала тысячи книг по данному вопросу и училась у тех, кто говорил, что все это – последствия кармы и что никто никогда не был жертвой. И я была на сто процентов уверена, что все это правда. Я жила этими принципами, и в основном жила в мире с жизнью и с отцом.