Нет имени тебе… - стр. 34

– Девятнадцатое мая тысяча восемьсот шестьдесят второго года, – растерянно отрапортовал он. – Снова запамятовали?

Ничего не изменилось. Реальная и жуткая фантастика, посильнее, чем 86 мартобря. И Додик здесь ни при чем, и престарелый кагэбэшник, и все прочие. Но неужели пыльная Коломна, черт знает какого года и века – мое настоящее? Так не бывает! Или это временное настоящее? Или ненастоящее настоящее?

– Где ваш дом? – сочувственно спросила горбунья Зинаида. – Как ваше имя? Вы можете сказать, где живете?

Я представила, что будет, если я назову свой адрес. Дом, в котором я родилась, жила и который много лет встречал меня дружеским «salve», построен в девятьсот третьем году. Значит, у меня не было дома. Еще не родились мои мама с отцом!

– Не помню. Ничего не помню, – сказала я, чтобы меня не сочли сумасшедшей.

И началось:

– Как же так?

– Неужели ничегошеньки-ничего?

– Такое бывает? – поинтересовалась горбунья у доктора, а тот только руками развел.

– В моей практике подобного беспамятства, исключая старческое слабоумие, не встречалось. Прелюбопытный случай. Будем наблюдать. А сейчас хорошо бы нашу больную напоить горячей ромашкой с ромом.

Горбунья отдала распоряжение о ромашке с вином, потому что рома не было, а потом утешила меня:

– Вас непременно кто-то ищет. Афанасий Андреич дал объявление в газету, уж скоро кто-то да откликнется.

Афанасий Андреевич, то бишь доктор Нус, велел мне лежать в постели, и они удалились. А я тут же встала. В комнате было сильно натоплено. Попыталась открыть окно, но оно не поддавалось, и форточки не существовало. На улице была явная непогода, дождь шел, ветер мотал ветви и верхушки деревьев. В доме напротив гуляли, даже при забитых двойных рамах я слышала приглушенные звуки фортепиано и шум. Меня навестили Анелька с матерью. Серафима недоброжелательно рассматривала меня, словно я зловредное насекомое. Девчонка проявляла сочувственный интерес, но веселье у соседей волновало ее еще больше. Она так и приклеилась к окну, но мать ее быстро увела.

Потом меня сморило, и я позволила Наталье уложить себя в постель. Она сокрушенно цокала языком, качала головой, изрекла нечто вроде: «Ну и делов с вами», – и зажгла курительную свечку. Это у них вместо проветривания.

– А что ты сказала вчера извозчику, который привез нас сюда?

– Что есть, – ответила Наталья. – Что барыня не в себе, надо ее домой.

По-крайней мере, хоть она считала меня барыней.

– Ах ты, моя незабудочка, – ласково пошутила я.

– Почему «незабудочка»? – опешила Наталья.

– Посмотри в зеркало! – Она пошла к зеркалу и посмотрела на свое рябое лицо. – Не поняла? Глаза у тебя – как незабудки.