Нет худа без добра - стр. 4
(Прошу прощения за свою болтовню, но я ведь пишу как Бартоломью Нейл, в котором нет абсолютно ничего похожего на Вас. Надеюсь, что не очень Вас раздражаю и Вы простите мне мою заурядность. Когда я пишу Вам, я не притворяюсь Ричардом Гиром. А когда я превращаюсь в Вас, то становлюсь гораздо красноречивее. НЕСРАВНЕННО. Бартоломью Нейл не кинозвезда, Бартоломью Нейл никогда не спал с супермоделями; Бартоломью Нейл даже никогда не покидал города, в котором родился (того же, в котором родились Вы, Ричард Гир), Города братской любви[6]; Бартоломью Нейлу все это, увы, предельно ясно. И к тому же Бартоломью Нейл не наделен писательским даром. Как Вы уже поняли.)
Мама обожала спортивную гимнастику и мужчин с треугольным торсом, которые «двигаются, как ангелы-воители». А когда кто-нибудь из гимнастов делал на кольцах крест, она отбивала ладони до красноты. Это был ее любимый снаряд. «Силен, как Иисус в свой худший день», – говорила она. Она не пропускала даже церемонии открытия и закрытия, жадно впитывая все детали. Она смотрела все Олимпийские игры, которые показывали по телевизору.
Но когда мама получила Ваше упомянутое выше письмо, где Вы описывали жестокости, которые китайское правительство творило в Тибете, она решила не смотреть Олимпийские игры в Китае, что было большой жертвой с ее стороны.
– Ричард Гир прав! – сказала она. – Нам следовало бы порвать всякие отношения с Китайской Народной Республикой! То, что они вытворяют с тибетцами, – это ужасно! Почему никто не выступит в защиту основных человеческих прав?
Должен признаться, что я всегда был намного пессимистичнее, покорнее и апатичнее, чем мама, и пытался убедить ее, что посмотреть Игры все-таки стоит. (Пожалуйста, простите меня за это, мистер Гир. Тогда я был еще духовно неразвит.) Я говорил, что нигде не будет зарегистрировано, смотрели мы Игры или не смотрели, и это никак не повлияет на международные отношения.
– Никто в Китае не будет знать, что мы бойкотируем их. Какой в этом смысл? – горячился я.
Но мама твердо верила в Вас и Ваше дело, мистер Гир. Она сделала, как Вы призывали, потому что она любила Вас и верила Вам, как ребенок.
А это означало, что я тоже не увижу Олимпийских игр, и поначалу это очень меня тревожило, поскольку нарушало традиционный порядок в доме Нейлов, наше привычное времяпровождение, но впоследствии я примирился с этим. И теперь я думаю, не означает ли мамин бойкот, ее смерть и то, что я нашел Ваше письмо к ней, – не означает ли все это, что Вам и мне суждено было соединиться каким-то важным космическим образом.