Несвоевременный человек. Книга вторая. Вера - стр. 42

– Ах, да. – Очнувшись от своего забытьи, говорит Людвиг. – И в связи с этим строишь свои зависимости и логические цепочки. – Добавил Людвиг.

– И какие? – спросил Леонид.

– В моём случае хеппи-энда не получается и поэтому всегда только печальные и трагические. – Тяжко вздохнул Людвиг. –

– Что-то особенное легко на стол? – спросил Леонид.

– Если бы только так, – сказал Людвиг, – а дело в том, что я начинаю уже не удивляться, а эти, когда-то особенные случаи, становятся привычными.

– Что, молодость опять пришла вне очереди? – спросил Леонид.

– И красивая при этом. – Сказал Людвиг, подходя к соседнему столу, на котором лежал труп, прикрытый специальным покрывалом. Здесь он дожидается, когда к нему присоединится Леонид и тогда только открывает покрывало, но не полностью, а до своих границ приличий.

– Ну, что скажешь? – Людвиг мог бы и не спрашивать у Леонида, восхищённого запредельной красотой, в которой так и сквозила потусторонняя загадочность пациентки Людвига, со своими тайными знаниями запределов мысленного.

– Я тебя понимаю. – Не сводя своего взгляда с этой замершей навечно красоты, проговорил Леонид. – И что ты о ней у себя выяснил? – спросил Леонид.

– Был бы я новичком в своём деле и чуть по моложе, то предположил бы, что это принцесса Несмеяна. – Как он всегда на своём рабочем месте делал, рассудительно заговорил Людвиг. – Воспалённость и широта её глаз указывает на это.

– А разве красота плачет, я всегда думал, что она только скрашивает жизнь. – Пропустив мимо ушей оговорки Людвига, с сомнением сказал Леонид.

– Кому больше даётся, с того больше спрашивается. – Резонно заметил Людвиг. – В общем, она обладала повышенной чувствительностью.

– И что её не устраивало, когда ей столько давалось? – заинтересованно спросил Леонид.

– Всё как обычно. – Разведя в стороны руки, сказал Людвиг. – Незнание того, чего она на самом деле хочет. А подсказать некому, и не потому, что некому, а потому, что она никого не слушает. Внушили с рождения, что она своей красотой везде себе дорогу пробьёт, вот и перестала опираться на своё разумение, оставив всё на откуп своей красоте. А она, как оказывается, счастья не даёт, а только всё для себя требует, а вот чего и не поймёшь, когда нечем это уразуметь. И остаётся только от бессилия реветь.

– Ну, если она плачет, то, как говорят, не всё потеряно, и сердце всегда верную дорогу подскажет. – Сказал Леонид.

– Сердце? – многозначительно и скорей всего, сам себя переспросил в задумчивости Людвиг.

– Ещё что? – спросил Людвига Леонид, не дождавшись от него словесной активности.