Нестрашная месть - стр. 14
– А алименты?
– Алло, взрослые женщины, одна из которых будущий юрист! Объясните мне, неразумной, как написать заявление в суд от гражданки Степановой Янины Ксавериевны об удержании с гражданина Диля Петра Федоровича алиментов на содержание дочери Степановой Марии Ксавериевны?
– А почему вы меня так записали?
– Отца в свидетельство о рождении вписывают, если он женат на матери ребёнка или по его заявлению о признании ребёнка своим. Ни того, ни другого не было.
– Яня, а Москва, – опомнилась мама.
– Москва, – хмыкнула она. – И вот мы наконец добрались до кредитов.
– То есть он на лечение дочери не дал ни копейки?!
– Блестящая догадка!
– Но ты просила?
– Как я могла попрошайничать у чужого человека?
– То есть всё гордыня твоя непомерная! Ради ребёнка можно было покланяться! Может, он и не знал.
– Господа присяжные заседатели, обращаю ваше внимание на документ, представленный обвинением, строки с десятой по двенадцатую, столбец третий, где обозначены контакты и расходы в означенный период, а также дополнение к документу с перечнем телефонных звонков. Знал он о госпитализации, и даже скинул дочери аж десять тысяч на больничный буфет.
– Но папа же не знал, что у тебя денег нет!
– Да что ты говоришь? Если ты с папой ростом сравнялась, так будешь теперь его дитём неразумным считать?
– Ну да, он, наверное, ждал, что ты ему позвонишь. Он помириться хотел.
– А если мать не идёт на примирение, то на дочь можно забить, – вскочила Татьяна Ксавериевна.
– Ну вот, до тебя дошло. Осталось всё нашей взрослой Машеньке объяснить. Извините, мои благовоспитанные барышни, говорить буду о физиологии, вы же взрослые, Маша скоро паспорт получит. Я ведь не рассказывала вам, как Пётр от меня ушёл? А вот так, вечером после работы мы поужинали, я на кухне прибиралась, обед на следующий день готовила, Маша уроки делала, а он тем временем в спальне вещи собирал. А мне и невдомёк. Маша спать легла, а Петя из спальни чемодан выкатывает и говорит, что нам надо пожить отдельно. Ну и что, спросить, к какой бабе уходит? Промолчала из последних сил, надо же не уронить достоинства. И всё. Мама, вот поверишь, пять месяцев и восемь дней жила с мыслью, что он вернётся, попросит прощения, скажет, что лучше меня жены на всём белом свете нет, и я, такая Пенелопа, зарыдаю и его прощу от всей души. А он пришёл… я с работы возвращаюсь, а он тефтели сожрал. Спросила, что он здесь забыл, а он отвечает, что это его дом. Я ему постель на диван в гостиной выложила, а он в спальню пришёл и на меня рухнул. Еле выбралась и побежала к Маше, в гостиной он бы меня оприходовал. А наутро позвонила боссу, что отгул беру, собрала вещи и свалилась к тебе как снег на голову.