Неслучайная. Я тебя забуду - стр. 27

Он видит меня.

Всю.

Целиком.

Заглядывает даже в самые потаенные уголки души, вытаскивает наружу страхи и переживания, которые я так старательно прятала от всего внешнего мира.

Смотрю в глубокий зелёный омут его глаз, и понимаю, что меня начинает затягивать. С каждой секундой шанс на спасение уменьшается, тает, словно лёд у костра.

В том, что Он – огонь сомнений нет.

Он – пламя.

Мощное.

Неконтролируемое.

Опасное. Стоит только приблизиться, и ты уже пропала…

Наклоняется. Медленно. Очень медленно.

Или это у меня заторможенные реакции?

Не успеваю подумать об этом.

Его губы растягиваются в ленивую, немного дикую, улыбку, обнажая белоснежные зубы. Идеальные, ровные. Без клыков.

– Куда собралась, Красивая? – эхом отзывается в ушах, темнота вокруг сгущается. Она давит на меня тяжёлым грузом, поглощает целиком, без остатка…

Вздрагиваю и просыпаюсь. Порывисто сажусь.

Ошеломленно осматриваюсь по сторонам.

Я дома. В своей комнате, на верхнем этаже элитного жилого комплекса. Меня окружают привычные вещи. Большая кровать, полка с коллекцией любимых книг, письменный стол и огромный шкаф, набитый дорогими дизайнерскими вещами – подарками от мамы на всевозможные праздники.

Давай же, Леся, приходи в себя.

Это всего лишь. Сон, Олеся. Все тот же… Снова.

Спина мокрая от пота, шёлковая простыня скомкана и лежит под ногами некрасивой голубой колбаской.

Несколько секунд сижу, не двигаясь, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и успокоить бешеный пульс.

Привычным движением шарю по гладкой поверхности тумбочки, пока не отыщу пузырек с лекарствами. Высыпаю на ладонь две таблетки и отправляю их в рот.

Горький привкус распространяется по всей полости, вызывая жажду. Благо, бутылочка тоже рядом.

Я всегда оставляю её на ночь, на случай, если станет совсем хреново. Все же, от многолетней практики никуда не денешься. Когда вся твоя жизнь зависит от своевременного принятия тех или иных препаратов, любые случайности исключены напрочь. Как там говорят, хочешь жить – умей вертеться?

Примерно это я и пытаюсь делать вот уже девять лет. Получается ли у меня? Не знаю.

Если честно, я уже ничего не знаю. Да и знать не хочу. Порой, нет ничего лучше блаженного неведения. В этом я тоже была уверена. До недавнего времени…

Выбираюсь из-под одеяла. Приглаживаю волоы и стираю со лба испарину. Несколько секунд сижу без движений. Жду, пока дыхание не успокоится. А потом накидываю на плечи толстовку и встаю. Отодвигаю штору и выхожу на балкон.

Глотаю жадно ночной воздух и до сих пор не могу прийти в себя. Ладонью касаюсь груди.

Сердце сбилось. Бьет по ребрам, что есть силы и будто запинается. Шрам от старой операции, перенесенной еще в далеком детстве, загорается с новой силой. Вот-вот разойдется.