Нескучные истории большого города. Рассказы и повести - стр. 10
Мотаясь по соревнованиям, он часто звонил ей по межгороду, терпеливо ждал, пока задёрганные телефонистки восстановят все время рвущуюся связь. И, чувствуя себя виноватым за долгие отлучки, привозил ей дорогую косметику, шмотки, сувениры.
Но в каждое короткое возвращение разговаривали они все реже и реже. А ночью, сославшись на головную боль, Света поворачивалась лицом к стене, и так, в темноте, они долго лежали молча, старательно притворяясь, что спят…
…Это был его шанс! Он оторвался от пелетона на две минуты семнадцать секунд, и нужно было сохранить разрыв!
Пока он чувствовал себя хорошо. Вверх-вниз! Вверх-вниз! Снуют, как челноки, ноги, равномерно крутят педали, и велосипед, послушный его воле, летит по этой уходящей вдаль бетонке…
Раз в музее, куда он забрёл, чтобы убить случайный свободный день, Комраков увидел картину. Густое синее небо соприкасалось на горизонте с красноватой землей. Между невысокими пологими холмами узкой лентой вилось пустое шоссе. А на переднем плане закладывал отчаянный вираж человек-мотоцикл. Плавные обводы мотоцикла переходили в мускулистую обнаженную человеческую грудь, красивая голова гордо сидела на крепкой шее, развевались длинные чёрные волосы, и, казалось бешено стучали два сердца – человека и мотоцикла.
Комраков наклонился, прочитал название картины: «Кентавр».
Этот человек-мотоцикл ему потом почему-то очень долго снился. А сейчас, на трассе, неожиданно пришла мысль, что он, Комраков, тоже похож на кентавра. Только с одним сердцем в груди. И бешено несётся туда, где на самом горизонте густое синее небо соприкасается с жаркой красноватой землёй. Перед ним пустое шоссе, только кувыркается и прыгает его собственная неотстающая тень…
Звук мотоциклетного мотора сначала был похож на комариный писк, потом стал гуще, гуще, раздался рядом, и тот же парень в ковбойке крикнул:
– Одна сорок четыре!
Значит, пелетон отыграл у него тридцать три секунды.
Комраков хорошо знал, что происходит сейчас в пелетоне. Каждые несколько минут из туго сбитой группы выстреливал велосипедист, чтобы, отработав изо всех сил свой отрезок, уступить место другому, а самому перевести дух, отдохнуть за спинами передних. Только он не может отдохнуть ни за чьей спиной. Нужно терпеть. Терпеть!
Терпеть Комраков умел. И когда в детстве лупил его второгодник Кислицын, лупил совсем ни за что, просто так, от скуки. Дожидался, пока закончатся уроки, а потом вел Витьку за школьные мастерские и бил. Витька стоял молча, закрывал только голову, а, потом, пересиливая страх, кидался на Кислицына, неуклюже размахивая длинными руками.