Нескучная жизнь подполковника Чапаева - стр. 49
– Ты же у Чапаева служишь? Кажись, видел тебя там. Держи, Шарль Петрович передал. Отнесёшь?
– Давай отнесу, – согласился я, забирая у него пакет.
Это был довольно объёмный свёрток, но, как потом оказалось, в нём было больше обёрточной бумаги, чем содержимого. Развернули мы его уже в кабинете оперов. Там были три таблички на входные двери кабинетов, пять перетянутых резинкой пачек визиток и бланки допросов, протоколов осмотров, выемок и так далее. Но самое ценное в этом свёртке было – талоны на дизельное топливо в количестве двухсот литров. А также имелась записка от подполковника Тарасенко: «Печать отдела, а также штампы получить лично, под роспись».
– А что такое Блекис? – вдруг спросил Шароев, разбирая пачки с визитками.
– Это я, – откликнулся знакомый женский голос, и я увидел старшего лейтенанта из столовой, выходящую из-за широкой спины Дроздова. – Старший лейтенант Блекис Галина Яновна, назначена на должность старшего дознавателя в ваш отдел, товарищ… я же говорила… подполковник.
И тут все наконец увидели у меня в руках подполковничьи погоны. Рассказывать, что тут началось, смысла не имеет. Из соседствующего с нами боксёрского зала заглядывал тренер и с издёвкой в голосе сказал, типа, будете так орать, вызову полицию! Я предложил отметить это событие в ближайшие выходные, и все, конечно, согласились, но гонца в ближайший маркет всё же послали. Выпили за каждую звезду на моём новом погоне. Потом раздухарившийся Дрозд предложил выпить за каждую звезду на погоне у старшего дознавателя… Короче, домой разъезжались на такси.
А дома меня ждали. Во всяком случае, на кухне горел свет и после того, как я вышел из такси и, не рассчитав, громко хлопнул дверью, на окне зашевелились занавески. Перед тем как войти в квартиру, я достал свои новенькие подполковничьи погоны и положил их себе на плечи, подсунув под воротник ветровки. Поздоровавшись с дверным глазком соседки Фиры Самойловны, я шумно вошёл в квартиру. Количество выпитого и нерастраченные положительные эмоции позволяли мне это. Но, к моему удивлению, никто мне на шею не прыгнул, в щёку не поцеловал, руку не лизнул и рыжей шерстью на брюках не поделился. А почему, собственно?
– Народ, вы где? – радостно спросил я, осторожно перемещаясь в сторону света.
На кухонном столе лежало покрывало, а на покрывале под утюгом разглаживалась моя форменная рубашка. Не сама, конечно.
– Привет, я сейчас закончу. Посиди пока, – почему-то отвернувшись от меня, тихо сказала моя женщина.
– Вот, поменяй, пожалуйста, – попросил я, положив на стол новые погоны.