Нескучная жизнь майора Чапаева - стр. 37
– Андрей Васильевич, а по стаканчику?
У кофейного автомата, помешивая пластмассовой палочкой в пластмассовом же стаканчике что-то тёмно-коричневое, стоял, приветливо улыбаясь, следователь Корнев. Зачерпнув со дна кармана мелочь, я отдал её автомату и ткнул в третью кнопку сверху.
– Андрюш, я вот что придумал. Сажа по честноку разговаривать не будет, но мужик он трусливый, и предлагаю этим воспользоваться. Короче, играем так.
И дальше Руфатыч изложил мне свой не совсем законный и с точки морали этичный, но хитроумный, и имеющий большие перспективы на успех план действий.
Прооперированного Сажина уже перевели в обычную палату для выздоравливающих, и после утреннего осмотра лечащий врач, Михал Иваныч, сказал дежурной медсестре, по-отечески поправляя лацкан халата на её грандиозной груди:
– Людочка, ещё пару дней посмотрим, и этого на выписку.
– Как – на выписку, доктор? Мне ж только вчера… у меня и швы, и вот… трубка из меня торчит, – попробовал возмущаться Сажин, уплетая больничную манную кашу на завтрак.
– Шов чистый, состояние нормальное. Всё лишнее из вас вытащим. Если хотите, я вам эту трубку… с собой заверну. На выписку, я сказал. Через недельку в процедурный сам придёшь, там тебе швы и снимут, – пробурчал сонный доктор и, с удовольствием заглянув Людочке в зону декольте, пошёл в соседнюю палату.
Помахав в воздухе удостоверениями, мы с Корневым настоятельно попросили соседей Сажина погулять по кафельным коридорам учреждения. Как будто что-то вспомнив, Руфатыч приоткрыл входную дверь в палату и громко сказал куда-то в тишину коридора:
– Лейтенант, подойдите. Докладывайте.
Повисла пауза, во время которой Руфатыч несколько раз недовольно качал головой, цыкал, тяжело вздыхал, настороженно смотрел в мою сторону, а потом вдруг провёл пальцем себе по горлу и тревожным голосом ответил:
– Понял вас, лейтенант. Ну, что ж, служба у нас такая!
Потом плотно прикрыл дверь и, противно визжа ножками стула по кафелю пола, подсел к постели Сажина. Всё это время я нервно прохаживался по палате, обречённо грызя яблоко, взятое с тумбочки потерпевшего. Надо сказать, кислятина неимоверная!
– Ну что, Сажин? Как здоровье? – участливо спросил Руфатыч.
– Да вот доктор сказал: через пару дней… – начал объяснять потерпевший.
– Пережить бы эти пару дней, – тревожно посмотрев в мою сторону, перебил Сажина следователь.
– Да… – громко хрустнул яблоком я.
– Что значит «пережить бы», а? Вы о чём, гражданин следователь? – привстал на локтях прооперированный.
– Мне вот тут только что доложили… не знаю, как вам. Короче, была попытка вашего устранения. Здесь, в больнице. Пресекли, слава богу, – открыл служебную тайну Руфатыч, честно посмотрев в глаза Сажину.