Нескучная жизнь майора Чапаева - стр. 33

Женька уже сидела за столом и, болтая ногами, уплетала бутерброд с «любительской» колбаской на «бородинском» хлебе, которые я принёс.

– Андрюша, ты возле меня, – распорядился ребёнок, показывая на стул рядом с собой.

– Ну, уж не знаю, как получилось. Приятного аппетита, – сказала Ксюша, ставя передо мной глубокую тарелку с жидкостью ярко-красного цвета.

– А? – попытался поинтересоваться я.

– Борщ, – убеждённая в своей правоте ответила Ксения.

Первые две минуты ели молча. Первой пытки молчанием не выдержала Женька:

– Прикольно. А разве капуста в борще должна хрустеть? А, мам?

Мы с Ксенией сначала оба посмотрели на хрустящую капустой Женьку, а потом друг на друга. Ксения привстала, взяла с подоконника книгу с названием «Кулинария для начинающих» и, прижав её к груди, как икону, нервно ответила:

– Я всё, как тут написано, делала. Можете проверить. Это, наверное, сорт капусты такой.

– Да ну, что ты! Сырую капусту можно и так есть. Главное – чтобы мясо сырым не было, – подозрительно пошевелив кость в своей тарелке, попытался всех успокоить я.

– Прикольно. – вылавливая из своей тарелки только капусту и хрустя ей, как кролик, продолжала издеваться Женька.

– Ешьте второе, – торжественно сказала Ксения, меняя кастрюлю с борщом на кастрюлю с варёной картошкой.

Вот скажите мне. Можно испортить варёную картошку? Можно? Так вот! Она её и не испортила. Классная получилась картошечка. Тем более что к ней были и.

– Фрикадельки? – догадался я.

– Нет.

– Тефтельки? – понимая, что мои кулинарные познания истощаются, пытался угадать я.

– Это котлетки такие, – пояснила мне новоиспечённая хозяйка, – только не жареные, а на пару. У Женьки с желудком небольшие проблемы, поэтому и.

– Отлично! Диета ещё никому не мешала, – кивнул головой я, посолив и поперчив произведение кулинарного искусства.

– Тебе вкусно было, Андрюша? – забравшись после ужина ко мне на коленки, спросила сонная Женька.

– Очень, – честно ответил я, наблюдая, как её мамаша, стоя к нам спиной в коротеньком халатике, в огромных синих резиновых перчатках энергично гремит посудой в мойке. Ничего так (это не о посуде).

– Теперь всегда так будет, – зевнув, сказал ребёнок и положил свою кудрявую головку мне на плечо.

– О, да ты совсем варёная. Ксюша, я отнесу Жеку на кровать, – предупредил я мамашу.

– Ага… переодевать не нужно, она уже в пижамке. Справа положи. – ответила Ксения.

Нет, я не пропустил мимо ушей Женькино сонное «теперь всегда так будет». Впрочем, меня это не насторожило, не поставило в тупик и не рассмешило. Тут как раз мне всё было ясно и понятно. Ребёнку надоело странствовать по чужим углам, перемещаться не в своём пространстве. Ей хочется своего, постоянного и любимого. Дети – эгоисты. Моя мама, мой папа, мой дом, мои комната и кровать, мои игрушки. И когда из этой цепочки выпадает одно звено, детский мир рушится. И, если взрослые этого не понимают, ребёнок начинает пытаться восстановить этот нужный ему мир сам. А для начала он (ребёнок) его придумывает.