Размер шрифта
-
+
Нескончаемый белый свет - стр. 4
Теперь – ни слова. Слушай эти сны.
Они не лгут. Их доводы верны:
Там, где нет слов, не будет и сомнений.
Ноябрь 2009 г.
Сон Мюнхгаузена
Мюнхгаузен спит, и его истончавшая кожа
Настолько прозрачна, что можно увидеть отсюда,
Как тянутся нити его разноцветных сосудов.
Скажи, если вспомнишь, – на что это было похоже?
Застыли усы на отметке без четверти девять.
Лицо неподвижно молчит – значит, сон его крепок.
Не бойся, когда оно станет, как гипсовый слепок.
Мюнхгаузен спит. Но Мюнхгаузен знает, что делать.
Он знает, что Смерть – не старуха, на вид ей лет сорок;
Совсем не костлява, лицо её толсто-румяно,
Ладони и пальцы привычно потеют в карманах,
Когда под сирену кого-то увозят на скорой.
Возможно, она продавщица мясного отдела
(Как минимум, очень похожа, но дело не в этом).
Мюнхгаузен спит. Майским утром, как раз перед летом
Мы видим, как сны проникают в прозрачное тело,
Как кожа становится зеркалом, зеркало – кожей,
И в зеркале кто-то усталый, небритый, заросший.
И если проснешься – и если ты только проснешься —
Скажи, если вспомнишь, на что это было похоже.
Август 2010 г.
В джазовом клубе
Я жду тебя, девочка. Жду среди этого шума.
Я в джазовом клубе. Тону в ослепительной пене.
Смотри – постаревшие ангелы в черных костюмах
Играют на сцене.
И первый трубил в саксофон, и веселье настало.
Запела земля. Загремели вдали барабаны.
Под бой барабанов упали алмазные скалы
На дно океана.
Второй затрубил, и на лбу напряглись его вены,
Он выдул себя, как пузырь, изо рта саксофона
И радугой жидкой забрызгал зеленые стены
С отчаянным звоном.
И третий тогда протрубил, и рассыпался вечер
На тысячи мелких осколков ничтожнее пыли,
И мы целовали их в губы, хватали за плечи,
Пока не остыли.
Четвертый трубил, и взлетели хрустальные птицы.
Они изменили цвет неба и формы созвездий,
Размеры галактик и даже соседские лица
В ближайшем подъезде.
И пятый трубил. И наполнились снегом бокалы.
И время заснуло. И сон покатился по крышам.
Шестой вострубил. Очень тихо. Безмолвие встало.
Никто не услышал.
Седьмой вострубил. И я вспомнил, как все это было.
Разбилась копилка. Монеты посыпались на пол.
Свинья улыбнулась расколотым надвое рылом.
Никто не заплакал.
Октябрь 2010 г.
Другой
Он вернулся домой. Я не видел его много лет.
Он вошел. Он погладил кота. Он прилег на кровать.
Он напомнил, что в детстве любил каждой букве давать
Свой оттенок и цвет.
Вот лимонная «А», вот за ней серебристая «Б».
Через красную «О» мы придем к фиолетовой «Ю»
И к оранжевой «Я», что повисла на самом краю,
все на той же трубе.
Улыбнулся. Я тоже. И он засмеялся. И я
Засмеялся. Потом мы пошли покурить на крыльцо.
Страница 4