Нескончаемые поминки - стр. 5
Глава вторая
На следующий день, когда Ксения сидела за компьютером в своей комнате наверху, из распахнутого окна до нее донесся звук мотора, а потом до боли родной голос дочери, который почему-то вызвал в памяти утреннюю линейку в пионерлагере и команды старшей пионервожатой: «Отряд, к поднятию флага лагерной смены, смирно! Флаг поднять!» Катина искусственно-бодрая интонация означало почти безошибочно, что вместе с дочерью приехал внук, с которым Катерина обычно говорила громким командирским голосом, тем более что Васькины уши, как правило, были заткнуты наушниками, и на материнские призывы он отвечал кивками головы в ритме китайского болванчика, не вслушиваясь в суть распоряжений командования.
Ксения спустилась вниз и пошла по дорожке навстречу дочери и внуку, которые катили за собой объемные чемоданы на колесиках. Привезший их катерок, взревнув на прощанье мотором, умчался в морскую даль. «Это один знакомый из Турку нас подкинул, Игорь с ним договорился за умеренную плату», – ответила Катя на безмолвный вопрос матери.
–-А в чемоданах-то что?
–-Ну как? Несколько комплектов белья постельного, всякие там салфетки, вазочки, свечки, полотенца и ароматические масла для сауны, – ведь наверняка гости захотят в сауну сходить. Ну всякое такое…
–– Катя, так у нас вроде поминки, а не корпоративная вечеринка намечается, – вздохнула Ксения. Она знала, что дочь хлебом не корми, а дай походить по магазинам, торгующим разными прибамбасами и безделицами, которые обещают украсить и облагородить интерьер вашего жилища. Экономичные в языке финны называли все это Sisustus. Если попытаться по-русски сказать, то никак одним словом не обойдешься – даже таким универсальным как «фигня». Приходится по крайней мере еще и эпитет какой пристегнуть – фигня декоративная, например. Теперь, когда в семье завелись денежки, Катерина скупала этот сисустус в гомерических количествах. Кое-что из замечательных приобретений в нераспакованном виде лежало на полках подвальной кладовой. Последний раз Игорь, чертыхаясь, приволок на остров какую-то глиняную девицу, держащую на вытянутых руках пузатую вазу. Росту эта «баба с горшком», как назвал ее Василий, была неопределенного – для сада маловата, а для того, чтобы на полку поставить, великовата. Но запереть ее в кладовой Катя никак не согласилась, она пыталась всех убедить, что изгиб бедра у этой нимфы с амфорой необыкновенный, чудный – и только слепой этого не видит. Несмотря на то, что и Игорь, и Васька, и Ксения соглашались в этом случае со званием слепых и нечутких существ, Катя все же после долгих поисков нашла место для бедной девушки, и муж с сыном изощряясь в шутках над изгибобедрой глиняной красоткой, водрузили ее на подставку, от которой начинались широкие перила лестницы с первого на второй этаж. Катя была довольна: теперь любой человек не просто влачился вверх по ступеням, а приобщался к прекрасному, любуясь на пресловутый изгиб бедра. Правда обитатель крайней комнаты верхнего этажа, открывая дверь, непременно утыкался взглядом в глиняную попу, но счет таким счастливчикам пока не был открыт. На вилле жила обычно Ксения, довольно часто приезжала Катя, пару раз привозившая с собой приятельниц; коллеги Игоря однажды заезжали порыбачить и покупаться. Лето в этом году стояло теплое, для Финляндии, можно сказать, даже жаркое.