Несколько минут после. Книга встреч - стр. 8
«Вот она, «страна чудес» и непогребенных костей, о которой путешественники рассказали столько небылиц», – сказал себе автор. В голосе Александра Адольфовича – ирония. Сам он писал о реальных людях, об их жизни, которая выше экзотики: она труднее, неожиданнее, а потому романтичнее.
Он рассказывал, как гостил в обыкновенной юрте обыкновенного арата. В ней все было, как прежде, как века назад. Но вечером, у костра, подростки соревновались в скорости чтения газеты.
Многие еще верили шаманам, их утверждениям: от грамоты – большой вред беременной женщине; к тому же нельзя нарушать обычай, по которому рожениц подвешивают на веревках… Но в Кызыл-Мажалыке трудился старый доктор Свищев: «тихий в словах и ударный в работе – принимал в день больше ста больных». Он исцелял даже хроников, которым ламы уже вынесли свои приговоры. И не жаловался на усталость.
Делал свое дело печатный лозунг, пришедший из республиканского центра: «Долой общую чашку и трубку».
Секретарь самоуправления, аратка, сама едва выучившаяся писать и читать, сидела в позолоченном кресле бывшего чиновника и смело разбирала бумаги.
Баи еще существовали, но были лишены привилегий.
Тут и там появились кооперативные палатки. На стене – книга жалоб. Люди, только что узнавшие грамоту, заносят сюда свои предложения. И не только по торговле.
А на высокогорном озере Кара-Холь осваивали огромные запасы ценной рыбы.
А в Ак-Довураке делали первые шаги навстречу уникальным залежам асбеста…
Пальмбах знал цену мечте. И знал, как обрывист к ней путь. Но он верил в молодость древнего народа, духовная энергия которого не исчезает, а накапливается столетиями. И способна совершить чудеса.
Такой верой пронизан рассказ «Солнечный водопад» (1948). Это исповедь молодого художника, чье происхождение не менее сложно, чем у автора рассказа: родня героя со стороны отца – тувинцы и хакасы, со стороны матери – алтайцы и русские. Пером романтика в рассказе набросаны портреты юной девушки из дальнего села и ее матери. Рассказ писал человек, уже перешагнувший полувековой рубеж. Но самое сильное в повествовании – предощущение любви, большой работы, как бы только начинающейся жизни.
Пальмбах понимал уникальность исторического пути, по которому пошел целый народ. Он хорошо видел новые караваны культуры на старой дороге, продутой ветрами времени. Он знал, как легко сбиться с пути – заплутать, поотстать на долгие десятилетия. Он был бы горд даже скромной ролью погонщика. Хотя, конечно, был проводником.
Молодые писатели чувствовали на себе его доброту и заботу. Но не одна доброта заставляла Пальмбаха всюду искать таланты. Так уверенно ищут залежи ценнейших ископаемых. Во-первых, без них нельзя. Во-вторых, точно знаешь: залежи есть.